- Яна, к тебе гости, будь радушной хозяйкой, - очередной демон, который нагло пытается занять сознание девушки, не дает Балору закончить фразу, - такой слабый, маленький, - морок от скуки начинает растекаться в лужу. Конечно, уже пару дней ничего не происходило и не собирается происходить в ближайшие часы. Данила, как заведенный старый маятник, на пару со своим бесенком бегал по городу, словно какой супергерой из глянцевых журналов, и изводил нечисть. Братья по оружию падали и появлялись уже совсем в другом состоянии в песочных часах.
День за днем.
Демон.
Истребление демона.
Песок из демона.
Морока удивляло, с какой яростью это делает Данила, как неистово верит, что он несет в людские массы добро и справедливость. Балор считал, что Данила несет скуку смертную, так же считала и Яна, но свои мысли не озвучивала вслух, за что, кошмар был ей благодарен.
- Надоело. Но сегодня ты, мой родной, пойдешь ко мне на аперитив, - миллионы глаз распахиваются и начинают искать виновника торжества, подсвечивая темные уголки подсознания девушки, хаотично перемещаясь повсюду.
- Хлам, хлам, свалка… о, какое же твое подсознание пыльное, Яна, - Балор разгребает «реквизит» из своих прошлых постановок: куклы, домики, кошки, маски, мечи. Неожиданно он натыкается на связующее звено: тонкая, почти невидимая, цепь-паутинка, ведущая либо к его будущему аперитиву, либо к владельцу  «закуски». Черное щупальце с зелеными глазами обвивает стальные кольца, продвигаясь все дальше.
- О, вот увидишь, дорогой, скоро мы встретимся, - обещает кошмар своей будущей жертве. – Вот удивишь, у меня для тебя столько сюрпризов, что всех и не перечесть за этот вечер, - Балору больше не нужно прятаться за обрывочными воспоминаниями Яны. Пора показать непутевому младшему демону, кто здесь главный. Он с помощью щупалец тащит к себе жертву, приговаривая: - А кто это у нас, - кажется, еще рывок и жертву примут в объятья, - бретер? – Слово оседает горечью на языке, все удовольствие сворачивается в тугой комок непонимания. Он тащит на себя последние звенья цепи нехотя.
- С каких пор Ярх выкидывает из своего легиона пушечное мясо. У вас, что там войнушка за трон кончилась? Совсем делать нечего? – Балор начинает звереть. Ему кажется, что где-то его обошел Ярх. О, с этого хитрого раба станется. Еще как.
- Нет! Пожалуйста, не надо! – Жертва вопит так, что мороку кажется, что ее вопли слышны где-то дальше черепной коробки Яны. Еще чуть-чуть и сам Бесобой прибежит спасать.
Пронзительный вопль недо-бретера, перешел в истошный, полный животного ужаса, вопль. Не в вой яростного бессилия, который так любил слушать Балор, не в рев бойца, который терпит поражение от более сильного соперника, а в жалкий визг перепуганной курицы, которая знает, что идет на убой. Визг отражался от всех декораций в голове Яны, но потом увяз где-то в чернильной тьме, которая кружилась около морока.
- Прошууу, - продолжал чуть тише выть неудачливый воришка. Балор чуть сильнее сжал горло жертвы одним из щупальцев, что бы надоедливый визг перешел в хрип и бульканье. – Что ты, что ты, - успокаивает он свою жертву, гладя щупальцем по голове, цепляясь за гребень, - никто не обирается тебя убивать. – Хрипы стихают, кажется, что наемник просто не знает, чем на самом деле занимается кошмар. – Это не мой стиль – убивать. Это грязно, подло, низко и, в конце концов, не так изящно. А знаешь, что изящно? – Голова бретера отрицательно качается из стороны в сторону. – Наполнить твою голову кошмарами, самыми грязными, которые таились в тебе где-то глубоко внутри, о которых ты уже и забыл. Вот это я называю красотой. Вот это… - Балору не дают закончить. Кто-то с другой стороны резко дергает за стальную цепь, и морока вместе тащит прочь из сознания Яны.
- Я очень тебе благодарен, Ярх, но не стоило так утруждать свою персону. Мне было комфортно и у Яны в гостях, - проговорил Балор, осматриваясь, трогая все, что попадалось под руки. Шелка, мечи, глиняные сосуды. – Значит, вот какая плата ждет каждого, кто стоит за спиной Сатаны? Шелка? Женщины? Дорогое оружие? И что же тебе не сиделось в рабах нашего повелителя, приелся быт? – С усмешкой произносит он.

Копье застывает около одного из щупалец, норовя взять на прицел всего морока. Он спокойно ставит на место расписанный глиняный сосуд, нельзя злить еще больше Ярха, иначе кошмару несдобровать. Ему не хочется заново проходить весь ад, на который его когда-то давно обрек Луг. О, он до сих пор помнит запах паленого, вопли его преданных фоморов, его собственный ор, когда снаряд из волшебной пращи угодил ему в глаз. Тот день, когда торжествовал его внук, тот день, когда сам Балор был повержен. Кошмар не знает, нужно ли ему возвращаться в тот день, что бы пережить весь калейдоскоп эмоций и что-нибудь там подправить. Можно ли подправить предание, которое уже заранее заготовило тебе смерть?
Персональный кошмар для кошмара… Как банально звучит. Но нужно вернуться к действительности… Морок убирает запахи паленого с помощью черной мути, которая скрывает в его воображении позорный день. Он был наслышан о том, что бретеры – один из кланов, который распаляется очень быстро. Словно фитиль от подожженной спички. Нужна ли ему эта информация сейчас? Определенно, именно она должна останавливать Балора на том месте, где ему захочется чуть сильнее поддеть Ярха.
- Зачем мне дорогие шелка? – Вопросом на вопрос отвечает морок. Его никогда не интересовали безделушки, до которых он мог спокойно дотронуться рукой или щупальцем. Зачем они ему? До них может дотронуться любой, а вот до воспоминаний, запрятанных где-то глубоко в человеческой памяти, только он. Только сам Балор может любовно баюкать кошмары Бесобоя, воспоминания Яны и прочих странных людей, которые раньше окружали его. Даже Пса, даже этой странной женщины… Это осознание всегда опьяняло и кружило голову мороку.
- Зачем сразу переходить к угрозам? – Слово «убить» никогда не нравилось Балору. Стереть из памяти. Что бы все тебя забыли. Никто не вспомнит твоего имени. Эти слова вертятся у Балора в голове. Они словно бронепоезд, которые сметает на своем пути всех, кто решил перебежать по рельсам в неположенное время. Убить-убить-убить-стереть-память. Ярх знает, куда давить, что бы его жертвы начали думать о сотрудничестве с ним. Как жаль начинать разговор вот с такой темной ноты.
Он пятится от Ярха подальше. За шагом главы бретеров следует маленький шаг морока. Еще раз. И еще. Он отступает, пока спиной не натыкается на мраморную плиту. Уже не первый раз ему хочется слиться с местностью или переждать все это в голове у Яны. Как жаль, что Ярх имеет строить козни. Его палец упирается Балору в грудь, и мороку кажется, что он прожигает в нем дыру. Так было, когда клятые бретеры ненароком убили кошку, сейчас все происходит заново.
- Я понял тебя, - он сглатывает комок в горле, пытаясь говорить так, как будто ведет простую беседу. Ярх уже успел показать, кто главный в этой постановке. Что ж, придется опять побыть марионеткой… Правда Балор не знает, что хуже – сотрудничать с Сиерго или с Ярхом?
- Я знаю одну…, - он подбирает слова так, что бы одновременно заинтриговать Ярха и оттянуть время для того, что бы придумать план отхода. Он, как порядочный гость, уже слишком засиделся у любезных бретеров, пора бы вернуться в голову Яны, а лучше на свободу.
- … тайну. То, что сможет помочь тебе вернуть трон своему владыке, - он произносит последние слова выплевывая их в лицо Ярху. Мало кто верит, что бретер хочет вернуть трон Сатане, большая часть населения Ада всегда считала, что Ярх после всех стычек остальных кандидатов заберет себе власть. Остается лишь подождать.

Интересно, как Ярха терпел сам Сатана? Или при своем повелителе Ярх вел себя немного по-другому? Или все же взбалмошный характер брал свое и там: бретер начинал огрызать на каждый приказ. Или все же молчал и сносил любые насмешки. Так много вопросов и так мало ответов. Балор одновременно и хочет забраться в голову к нему, и не хочет. Кто знает, что твориться у этого сумасшедшего бретера в голове? Последние месяцы скитаний научили морока многому – лезешь к Бесобою – получаешь своего повелителя, сидящего где-то глубоко; забираешься к Яне в голову – получаешь целый калейдоскоп непонятных подростковых картинок, от расцветки которых тебя начинает воротить уже на второй день. Если и подводить какие-нибудь итоги, то это будет только в форме одного предложения: остерегайся странных людей. Как там говорят смертные? В тихом омуте – черти водятся. Это уж точно про «семейку» Бесобоя. Но с другой стороны, Ярх выпускает всех своих чертей на волю: алчность, гордыня и прочие. Вон, стоят все, как на подбор, еще друг друга перекрикивают. Наверное, к нему можно будет как-нибудь наведаться. Это ему не повредить, даже поможет. Если бы Балор мог, он бы уже облизался, как довольный кот.
- Я не тяну время, я подогреваю интригу, - наверное, все же жизнь рядом с Яной и Данилой внесла некоторые коррективы в повадки Балора. Или нет? Или все это принадлежит мороку. Он так долго был наедине с девчонкой, что уже перестал отличать свои желания и ее. Его мысли, чувства и ощущения постепенно сливались, перемешивались как краски в банке, с желаниями и чувствами Яны. Ядерная смесь. Кислотные цвета.
Он уже готов выкрикнуть слово «свобода». Что мог пожелать плененный морок, которого создали не по его воли, заставляли работать, а потом послали подальше, выкинули как ненужную игрушку. Как только он освободиться из сознания-капкана Яны, он сможет начать мстить. Осталось только выбрать первую жертву. Сиерго, Ярх или Бесобой? Ладно, если Ярх останется с ним честным до конца и освободит его, то Балор обойдет его сторон. А вдруг ему когда-нибудь понадобятся союзники? Осталось выбрать из двух: Сиерго или Данила? Ключник или Бесобой?
Из-за витания в своих почти реальных мечтах Балор пропускает мимо ушей фразу «считаю до трех». В своих мыслях он уже разобрался с Ключником и направлялся к Даниле. Он уже почти придумал, как отомстить Бесобою, как вдруг что-то пронзительное начинает свое движение...
С реакцией у Балора всегда было хорошо, он не знает, стоит ли поблагодарить Сиерго при встрече за такую ловкость. Еще одна секунда и морока бы прикололи к стене булавкой-копьем, как черную бабочку или жука. Он прислоняется головой к стене, ошеломленно глядя на Ярха:
- Ты придурок? Что ты сейчас хотел сделать? – Балор не понимает, откуда такая глупая реакция. Он ведь еще ничего не успел сделать. Что в его поведении окончательно выбесило Ярха?
- Ты же мог меня убить. Ты и твои бретеры уже делали это не раз, - он начинает шипеть. Что ж, око за око, глава бретеров. Ты еще пожалеешь. Он цепляется щупальцами за древко копья, плавно скользя по нему, как по шесту. Теперь он выше Ярха, сможет посмотреть на него свысока. Теперь роль жертвы – не его роль.
- Знаешь… ты об этом пожалеешь, - он плавно переступает с ноги на ногу, готовясь к прыжку.
Раз.
Балор глубоко вдыхает воздух покоев Ярха.
Два.
Давно он так быстро не делал свою работу. Ему плевать, что он оставит множество следов.
Три.
Он пулей летит к главе бретеров, попутно щупальцами преграждая ему путь. Балор знает Ярха – бывший раб, который провел пол своей жизни на поединках, ловок и сможет постоять за себя. Наверное.
- Ну что же ты, куда ты спешишь? – Балор успевает поймать лицо Ярха в ладони. Он рассматривает старые шрамы бретера, глядит в его пустые глаза и начинает улыбаться…

- Добро пожаловать? Это моя фраза, Ярх, - он смеется так громко в голове у бретера, что у того уже должна идти кровь из ушей.
Сейчас верного раба самого Сатаны начинала охватывать паника и ужас. Две любимые составляющие Балора.
Ведь к ужасу невозможно подготовиться, правда, Ярх? Тебе будет невозможно стиснуть зубы и сказать самому себе «Прорвусь!». Не прорвешься, морок постарается. Нельзя просто так использовать своих пока еще не_союзников.
Ужас – коротко и ясно. Просто, как день, как ночь, как звезды, что мерцают по ночам в небе. Емкое слово, которое должно подвести Ярха под черту.
Прыгни, Ярх. Давай. Окунись в ужас с головой.
Страх, который ты мог побороть когда-то ушел. Ты уже не сможешь бороться, не сможешь бежать от него. Скажи «прощай» прошлым изнуряющим кошмарам про свержение Сатаны, они уйдут и больше не побеспокоят тебя. На смену к ним идет нечто лучшее. Они сыграли свою роль и должны уйти за кулисы. К тебе идет царь. Так преклони же колени свои, раб.
К ужасу своему, к мороку.
Сейчас он пробежится по всем твоим воспоминаниям, собирая в руки самые страшные, которые ты так долго прятал где-то глубоко в своей душе. Навалится своим немалым весом, возьмет в руки душу, пальцами своими стиснет ее покрепче и заберет себе для дальнейших игр. У тебя отключится разум, чувства начнут прыгать, словно их подбрасывают куда-то ввысь, словно они пляшут кадриль. И ты покинешь этот мир, Ярх, замкнешься в себе, переживая день за днем самые кошмарные вещи в себе. И никто не сможет помочь тебе, глава бретеров. Никто не вспомнит твое имя. Пропадешь ты в колодце безнадежности, осядешь на его самом дне, да там и останешься, подвывая себе.
Хотя, может, повезет бретеру, который с самого рождения обучен выживать, вылезешь с колодца на инстинктах. Ведь желание жить в тебе бьет ключом, не дает опустить голову окончательно. Тебе придется зацепиться за такое воспоминание, которое даже морок не может покрыть черным. Очернить его. Оно должно быть светлым, но что есть светлого в бретерах? Балор смеется.
Должна быть надежда, но у тебя, Ярх, ее нет.
А даже если и есть то, когда ты на своих дрожащих ручках поднимешься со дна, Балор столкнет тебя вниз. Он будет ждать. О, морок, научился ждать. Сначала – в сознании у Данилы, потом в теле бродячей кошки, а потом в сознании Яны. Жизнь с людьми его научила ждать.
Ну так, что, бретер, какое воспоминание у тебя самое темное?
Он ныряет всю глубже, оставляя за собой путь к отступлению, он уже научен горьким опытом с сознанием Данилы. Морок лавирует сквозь неудачные тренировки, обходит сломанные копья и драки с бретерами, даже ссору с самим Владыкой он обходит. Зачем ему это все, когда есть дно? То время, когда Ярх был рабом и обязан был выступать на арене.

Весь в крови несчастный Валет, а над ним ужасная Дама...
Что-то хрустит у Ярха под ногами, а Балор начинает тихо урчать. Камень за камнем бывший раб приползет к нему. Не важно, будет ли он двигаться вверх или стоять, через некоторое время бретер будет в его объятиях.
- Ну же, ну же, - подталкивает морок свою жертву, которая наворачивает круги по лабиринту своих воспоминаний. Такие странные разрозненные воспоминания: первые «шаги» на бойне, что-то о первых поединках, о самом Сатане.
«Как же ты живешь с этими воспоминаниями, Ярх?»
Балор показывает своей жертве старое воспоминание о хозяине, и бывший раб спотыкается: либо нога не нашла опору на скользких камнях шахты, либо рука соскользнула с камня. И морок начинает смеяться: первая «трещина» в непробиваемом Ярхе. Первая и не последняя. Теперь нужно поднажать на эту маленькую трещинку, что бы она раскрылась и впустила все страхи, которые подготовил Балор: боль, обида, непонимание.

Да здравствуют кошмары!

Он быстро «моделирует» у себя в голове новую картинку: вот сам Сатана находит Ярха, протягивая ему руку, что бы вытащить своего нового союзника из грязи. Каждый в Аду знает эту историю. Многие ей завидуют, некоторые не верят…
- Что же, теперь мы сыграем по-другому, Ярх. – Балор в образе Сатаны тянет к грязному, избитому Ярху руку, что бы помочь. И, когда пальцы раба касаются его пальцев, Балор отбрасывает бретера. Что ж, Ярх, оказывается, твой самый страшный кошмар – быть покинутым своим хозяином.
Балору весело. Он смеется так, что мелкие камешки каменной шахты начинают падать вниз. Остается только чуть-чуть подождать. Морок уже слышит, как участилось дыхание у его жертвы, остались только последние штрихи…
Он раскидывает руки и щупальца, что бы аккуратно поймать бретера в свои объятия. Балор умен и давно понял, что, если хочешь, что бы твои игрушки служили тебе долго, то нужно обращаться с ними бережно и аккуратно.
- Тихо, тихо. Все почти закончилось, - говорит он голосом Сатаны. – Осталось самое интересное. – Он начинает пеленать темными щупальцами тело Ярха, что бы тому не пришло в голову защищаться. Его бретеры уже пару раз помешали мороку закончить начатое, но теперь-то он отыграется за все свои беды.
Морок укачивает свою жертву, что бы сиплое дыхание наконец-то выровнялось, что бы пульс перестал метаться с бешеной скоростью.
- Ну же, Ярх, давай, - щупальца сковывают сильные руки, которые еще недавно метнули в него копье. Через некоторое время, когда жертва перестает вырываться из пут, морок появляется из-за спины Ярха, что бы продолжить начатое: - Успокоился? – Пара изумрудных глаз оглядывает фигуру и, не дожидаясь ответа, кошмар продолжает: - Помнишь Танахию? Твою соратницу?

- Эту милую девушку, которая была с тобой почти всю твою жизнь? – Уточняет он. Вдруг Ярх забыл свою спутницу, пока пытался завоевать трон. Все же он любил играть на чувствах других существ. Дать им надежду на покой, а потом резко забрать. Это ли не самое прекрасное, что он мог сделать?
- Знаешь, Ярх, я никогда не горжусь своими маленькими победами, но вот голову Танахии я бы повесил в подпространстве у Сиерго. Тем более ты так с ней прекрасно расправился. – Он улыбается, подплывая ближе к бретеру. О, морок уверен, что сейчас начнется самое настоящие шоу.
Многие думают, что Сиерго отправлял своего слугу для мелких поручений: извести того или иного мага на Земле. И все спали спокойно, думая, что такая совершенно незаслуженная кара пройдет мимо них, ведь они все проживают в Аду. А своих, как известно, трогать нельзя. Священное правило. Жаль, что сам ключник не руководствовался им никогда, просто на данный момент никто из Ада не успел «перебежать» ему дорогу. Так же это правило обходило самого Балора, который без разбора тянул все грязные воспоминания. Ему было плевать, у кого  в данный момент копошиться в мозгах. Хоть у парня за углом московских улочек, хоть у демонов из Ада. А когда дело дошло до Танахии… Честно признаться, морок и сам не знал, чья это была идея – его или Яны. Просто в какой-то момент времени Танахию засосало к нему в гости, а там они сработали на славу на пару с Яной. Девчонка просто не мешала выполнять свои обязанности мороку, и это было великолепно. Уж он-то смог отомстить за себя любимого, а когда понял, чья это служка, пришлось чуть-чуть притормозить. Задуматься. А потом отпустить исковерканное тело к Ярху. Кто же знал, что невеселые воспоминания, подаренным щедрым Балором, сведут Танахию с ума?
- А знаешь почему? – Он берет в руки лицо Ярха. Нет, другими сломанными куклами он не гордился, тем более не хотел вспоминать о том, что происходило в голове у Бесобоя. Эти воспоминания отдавали горечью поражения до сих пор. Но это, как известно, временно. Он и ему сможет отомстить, стоит только чуть-чуть подождать.
- Да потому что свел ее с ума я, - он крепче держит Ярха, прижимаясь к нему лоб о лоб. Вот теперь будут истинные страхи и переживания, вот теперь-то морок насытится.
Он уже чувствует первые волны паники, которые для него словно аперитив.
- Но не волнуйся, она как истинный бретер, сопротивлялась, - он вдыхает панику, которая кружиться около главы клана, - но не долго. Ведь я – знаток своего дела. Правда?