Она взглянула на солнце, щуря глаза, пытаясь рассмотреть на небе легкие белые облака, но видела лишь только беспроглядное сине небо, на горизонте сливающееся с морем в единую палитру многообразия голубого и синего. Пришлось ухватиться руками за перила, чтобы случайно не перегнуться через край наблюдательной площадки башни. Она и так заставляет местных стражников нервничать, стоит только подойти к краю, а то и вообще к окну, как они тут же напрягаются. Словно готовые в любой момент кинуться вперед, ловить ее. Глава тайной полиции не соврал, когда сказал, что заставит ВСЕХ следить за ней, даже слуги, даже ее камеристка, каждый скашивал на нее взгляд.
Наверное, не стоило при главе тайной полиции кричать, что она убежит в город, но Джессамина не особо думала о том, что будет – ей было обидно, ей было больно, она была расстроена. Далила не могла уехать даже не попрощавшись, тем более не могла просто так исчезнуть, она же принцесса, как и… сама Джессамина, по крайне мере это было бы логично, каждая дочь императора имела подобное право так говорить, вот только старшая сестра, от чего-то, молчала…
Юная дочь императора отступила от края, стражники вмиг выдохнули, но цепкого взора не сместили. Раньше было… не так скучно. Джессамина пыталась ступать по плитам, не наступая на края, повторяя выложенный узор, заодно размышляя над тем, что же ей теперь делать. Она и правда пыталась несколько раз удрать из Башни, вот только ее вечно ловили намного раньше, чем сама Джессамина могла пересечь черту. Упорства это не убавило, это прибавило куда как больше седых волос на голове шефа тайной полиции, что не могло не радовать, старый скряга действительно заслужил поволноваться. Жаловаться он бы уж точно не пошел – отцу было не до этого, Морли опять выставляли свои условия, даже после мятежа не желая уступать императору, вновь заговорили о заговорщиках, ко всему прочему матушка вновь была беременна, наверняка будущим императором островов, так что и ее беспокоить не стоило. Джессамина была абсолютно одна, а приструнить ее было некому, оставалось лишь только неустанно наблюдать за девочкой.
- Ваше Высочество. – Голос совсем рядом заставил подпрыгнуть, углубившись в свои мысли она и не заметила, как камеристка подошла ближе. – Ваш отец зовет вас.
Джессамина на миг напряглась – что она успела натворить? Вроде бы ничего. Ей всегда было страшно, когда отец злился, этот огромны и внушительного роста человек наводил благоговение даже на самых близких, даже на свою дочь, она никогда не испытывала ярости с его стороны, но помнила эту ярость, направленную на нерадивых работников или того хуже – противников – от чего страх вызвать гнев императора лишь только усиливался. Девочка огляделась, ища поддержку, вспоминая, что теперь получать ее и не от куда. Помявшись на месте она с надеждой на просветление в своем вопросе принялась смотреть на камеристку, но та лишь недовольно нахмурилась, напоминая, что никто юную принцессу ждать не собирается и что им нужно поторопиться.
Кинув последний взгляд на разливающийся Ренхевен, Джессамина побежала вслед за женщиной; звук ее быстрых шагов утопал в ворсе постеленного ковра. Туда, мимо комнат первого этажа, по коему слонялись зеваки и туристы – отцу казалось хорошей идеей открыть первый этаж для посещений – все дальше, выходя на строевой двор, к казармам стражи.
Кажется, ей повезло, отец выглядел вполне довольным, расхаживая в окружении парламентариев, он кивал, щурясь на солнце, как совсем недавно она сама. Рядом стояла мать, со скучающим видом рассматривая выстроившихся в ровную шеренгу синих мундиров. Жаль, на самом деле, если раньше теплилась надежда попросту наябедничать отцу, что никто не говорит ей, куда делась Далила, то теперь придется повременить, матушка не любила не то что саму старшую сестру Джессамины, но и любое упоминание о ней, хотя из-за всех сил и старалась придать своему лицо бесстрастное выражение, порой выходило скверно. Словно она ее терпела…
- Джессамина, а вот и ты. Мы как раз обсуждали один очень важный законопроект, в котором ты должна принять участие. – Отец улыбнулся, покрутив меж большим и указательным пальцами кончик начинающих седеть усов.
- Какой? – на миг она замерла, рассматривая парламентариев, со всех их важными лицами, без особого интереса смотрящими на нее. Если на свет появится принц, то Джессамина превратится в возможность выгодного брака и только, даже в таком возрасте она это понимала и, если честно, очень сильно боялась. Слишком много в архивах было подобных историй.
- Тебе двенадцать, а значит, пора назначить тебе личного Лорда-Защитника. – Император сцепил руки в замок, рассматривая реакцию дочери. Джессамина с опаской покосилась на стоящего по правую руку от короля высокого угловатого гристольца, его щека была разорвана и вновь зашита, последствия морлийского бунта, как говорят, а сам он, неразговорчивый и порой даже не моргающий, напоминал статую, расписанную красками. Девочка перевела взгляд на мать, за спиной которой точно так же разместилась женщина в военной униформе, ничем не уступающая лорду-защитнику отца, ни выражением лица, ни габаритами. Джессамина приуныла, если раньше она могла еще хоть немного подумать о шалостях, да даже о том же самом побеге, пусть и очередном, пусть и не удавшемся, то с появлением такого лица по свое правое плечо, всякое подобное отрицается. Заметив приунывшее выражение лица дочери, Эйрхон опустил свои тяжелые руки ей на плечи, подводя к началу лестницы, ведущей на плац. – Как ты понимаешь – это традиция. – Что означало, что девочка просто не может отказаться. Пусть бы хоть и решила устроить несвойственную ей истерику, у всех на глазах, даже это не помогло бы. – В некотором роде, начало твоей новой, более взрослой и ответственной жизни. А потому, ты должна со всей ответственность подойти к выбору Лорда-Защитника. Самостоятельно.
Девочка улыбнулась, задрав голову, рассматривая нависшего над ней довольного отца. Ей предлагали выбрать самой. Джессамина спрыгнула с лестницы, оставляя позади членов двора, решивших поучаствовать в выборе телохранителя для принцессы. Отец уже оказался отвлечен, секретарь нашептывал ему что-то на ухо, тыкая тощим пальцем в бумаги и перестал следить за дочерью. Она же, подбежав к ряду гвардейцев, остановилась, задрав голову.
Каждый из них был намного выше нее. Каждый из них был ей одинаково незнаком и одновременно виден. Они постоянно стояли на страже при дворе, несли службу в Башне, в ярких расшитых мундирах появлялись пред остальными жителями. Она знала, что гвардейца с пшеничными усами зовут Бригмент, и что он постоянно курит трубку, даже на открытой местности прекрасно ощущался запах табака. Она знала, что стоящий первым в шеренге играет в кости с начинающим лысеть, по имени Тревор. Она видела, как один ухлестывал за служанкой, а другой дремал на посту, думая, что за надвинутым на глаза шлемом этого никто не заметит.
Джессамина остановилась посередине, гвардейцы смотрели мимо нее, куда-то перед собой и вникуда одновременно. Позади послышались шаги и легкий гул, остальные соизволили своим медленным шагом спуститься вниз.
- Ваше Высочество, - рядом оказался секретарь, протягивая ей бумагу со столбцами имен и заслуг, - позвольте вам порекомендовать офицера Роланда, отличившегося еще во времена морлийского восстания и…
- Еще он любит рыбачить и от него пахнет угрем даже на службе. – Джессамина серьезно посмотрела на секретаря, пока один из офицеров пытался раздавить на своем лице так и лезущую в строй ухмылку. – Отец сказал, что я должна выбрать сама. – Император позади издал довольный смешок. Девочка вновь обратила свой взгляд на несколько рядов самых лояльных из, вновь взглянула на список и обратно. Почти все старше тридцати, суровые мужчины, с одной стороны мечтающие о такой должности, с другой явно расстроенные, что при любом раскладе придется бегать за двенадцатилетним ребенком. Джессамина покрутила головой, сорвалась с места, вновь обходя строй, проходя мимо второго ряда, внимательным взглядом осматривая кандидатов и вновь заглядывая в лист, покуда не дошла до третьей шеренги.
- Ты, - ее палец взметнулся вверх, - я видела с беседки, как ты в тренировочном бою уложил на лопатки троих. Ты будешь моим Лордом-Защитником.
Вернее, видели они с Далилой, а сестра тогда еще предлагала делать ставки, заговорщически шепталась и подбивала крикнуть им что-нибудь. Общая тишина удивляла, словно она оглохла, даже ветер перестал дуть и гудеть в ушах.
- СЕРКОНЕЦ!? – взвизгнул кто-то из парламентариев, послышался стук, скорее всего секретарь грохнулся в обморок.

Удивительно, как сильно зависим двор от мнения аристократии. Эти люди, что были похожи друг на друга как две капли воды по своему поведению, повадкам и манерам. Не удивительно, что на каждый праздник Фуги, надевая маски, они не могли толком определить, кто есть кто, ведь по сути своей были безликими. И в служение себе тоже выбирали таких. Джессамина не могла толком сказать, сколько у нее сменилось гувернанток – все они были похожи друг на друга. С чуть печальными лицам, уставшим голосом и прямой спиной. И даже слова они говорили одни и те же. Конечно же от нее ожидали какого-то детского поступка, просто никто не ожидал, что такого.
- Ты уверена, милая? - на плечи вновь легли знакомые тяжелые руки, отец всегда так делал, когда желал, чтобы внимание дочери было полностью сосредоточенно на его словах, действиях, чтобы не только она сама, но и ее мысли оставались на месте. В данный момент отец давал понять, что ее выбор нелицеприятен, что он может нанести ей вред. И голос его был мягким, не таким холодным, коим он отдавал приказы, но даже не убеждающим, а извиняющимся. – Я не могу припомнить этого юношу среди нашей гвардии…
- Ваше Величество, Корво Аттано был предоставлен вам в качестве дипломатического подарка от герцога Абеле. – Спокойно произнес Лорд-Защитник отца, немигающим взглядом впивши в ровную шеренгу. Он был старше их всех, опытней, и принес клятву ее отцу сразу после окончания бунта; он был не просто телохранителем, но другом, и в более теплой обстановке они всегда звали друг друга по именам, тогда Лорд-Защитник имел право даже играть с ней просто как член семьи, но не сейчас, когда кругом было так много мрачных и шокированных лиц. – Самый молодой победитель клинка Варбены.
- Мой учитель по культуроведению говорил, что это самая главная награда. Ее вручают только очень умелым. – Джессамина улыбнулась отцу – «вот видишь, я слушаю, я внимаю». Откуда-то со стороны раздался шепот, парламентарии были недовольны, а отец был недоволен ими. Вечное противостояние между Башней и Дворцом парламентариев, между одним монархом и его вечными соперниками-лордами, даже сейчас, в данный момент, это, в некотором роде, схватка с нажимом. Эйхорн приподнял одну густую бровь.
- Ну если ты так говоришь… - протянул император, вновь по привычке покручивая усы, улыбаясь одними лишь глазам.
- А еще ты всегда говорил, что взаимоотношения с другими островами империи важны точно так же, как и взаимоотношения между членами малого совета. – Джессамина подняла палец в воздух, скандируя давно заученные и такие опостылевшие строчки, от которых на уроках хотелось спать. - Назначение уроженца Карнаки на пост Лорда-Защитника поможет нам укрепить отношения с Серконосом и с самим герцогом, который явно будет польщен, что его человека назначили на такую высокую должность. – Принцесса замолчала, довольно улыбаясь, как улыбались еще и несколько приближенных к отцу советников, не считая секретаря, которого только смоли привести в чувства. – К тому же, когда ты выбирал Лорда-Защитника, разве кто-то был против?
Эйхорн вздохнул, оглянулся на свою жену, получив лишь только легкое пожатие плечами, императрица не лезла в дела государственные, предпочитая жизнь светскую, поддерживая статус утонченной и поддерживающей знать женщины. Никто никогда не видел ее ни усталой, ни раздраженной, ни тем более, некрасивой.
- Какие доводы, один другого краше. – Император отпустил плечи своей дочери, оборачиваясь к приунывшей и застывшей свите. – Кажется, выбор был сделан. Лорд Брисби, доверяю вам самое важное – подготовку к инаугурации нового Лорда-Защитника. Объясните ему что к чему. А вам, господа, предлагаю пройти на второй этаж, нас уже ждут. – Его тяжелый взгляд метнулся к шеренгам. - Все свободны, господа, благодарю вас за потраченное время.
Широкая рука взметнулась в воздух, указывая на парадную лестницу и на прямое направление. Аристократы, словно волна, подгоняемая ветром, устремилась ввысь. Ушли они, ропча и тихо перешептываясь, словно улей, в который кинули камнем, ушла и мать, перед этим дотронувшись до плеча маленькой принцессы, единственной вольности, кою могла допустить императрица в сторону своей дочери при других. Ушел и отец, подмигнув ей на прощание, сопровождаемый своим Лордом-Защитником и свитой из самых заискивающих дворян. Даже слуги, подглядывающие с балкона, принялись делать вид, что старательно выметают чистые дорожки. Расслабились и претенденты на важную должность, ровный строй дрогнул, мужчины расходились, сбивались в небольшие группки, кто-то прошел мимо и поклонился маленькой девочке. Обескураженный секретарь стоял в стороне, тот самый гвардеец Роланд трепал его за плечо, пытаясь окончательно привести беднягу в сознание, рука его несколько раз поднималась, он решал, стоит ли хлопать доходягу по лицу или лучше не надо. Джессамина все еще стояла на месте, рассматривая спины парламентариев, обернувшись, увидела, что серконец все еще стоит рядом.
- Папа говорит, что я должна научиться прижимать их, иначе они раздавят меня. – Слишком взрослые слова для ребенка, оттого такие грустные. Она помнила, что сказал он это в присутствии Далилы и та обещала, что при любой попытке, сама раздавит любого. От мыслей о сестре вновь стало грустно, пришлось опустить голову, рассматривая собственные туфли. – А мама говорит, что мне не нужно об этом думать, потому что они все-равно не смотрят на принцесс или императриц. – Она вдруг выпрямилась, приподняв голову, как ее всегда учили. – Ты ведь Корво – да? Я слышала, как о тебе говорят стражники. Теперь ты мой Лорд-Защитник и обязан всегда сопровождать меня, куда бы я ни пошла. Можешь звать меня Джессаминой.  Пойдем.
Она ухватила серконца за руку и потянула за собой, стремясь в сад, позади послушался крик секретаря, пытающегося дозваться до принцессы.
- Ты ведь здесь уже порядочно, да? – девочка подбежала к краю, указывая на другой берег, на котором раскинулся Дануолл. – Бывал там? – палец уткнулся в череду заводов по производству ворвани. – А там? – палец переместился на темное пятно, гувернантка отказывалась говорить, что находится в той части города и всегда возмущалась, если Джессамина настаивала. Девочка развернулась, рассматривая серконца и внезапно стушевалась. – Теперь ты обязан будешь хранить мои секреты… у меня есть один. – Она поманила его поближе, вставая на цыпочки и дотягиваясь до уха. – Моя сестра потерялась в городе. Я хочу ее найти, но все запрещают мне выходить из Башни. Я знаю, она где-то там, она бы не ушла не попрощавшись, значит – она не хотела теряться; значит – я должна ее отыскать. 
Из-за кустов послышался панический клич, секретарь пытался дозваться до принцессы и ее нового Лорда-Защитника.

Что она знала об этом мире? Ничего. Что было за пределами высоких стен, что было за рекой, за границей океана? Карта говорит, что там другие острова, другие горизонты.  Вот только они ей недоступны – для нее закрыты даже парадные двери, ее ловят, стоит только попытаться проскользнуть через вход для слуг, никто не смеет подвергать императорскую дочь опасностям внешнего мира, оберегают ее, словно нежный цветок под колпаком из хрусталя и все удивляются – отчего та так слаба на морозе?
Она не знает так многого, о том мире, который являлся ее домом. Что на этих улицах? Какие люди по ним ходят – такие же, как и по Башне, а может и вовсе, совсем другие. И жизнь их – насколько сильно отличается? Эти вопросы не давали покоя юной девочке, больше всего на свете желавшей знать все. Книг недостаточно, как говорят, из книг жизни не научишься в полной ее мере. Ну а остального она просто лишена.
- Я не… - Джессамина на миг замолкла. Она даже не знала, с чего стоит начинать. Дануолл показался не просто большим – огромным. Джессамина на миг замялась, рассматривая берег по ту сторону, воды Ренхевена неспешно стремились к океану - им было все-равно. – Я знаю… что Далила часто помогала своей матери. Они вместе ходили в старый порт за рыбой. Она говорила… что там много хороших людей.
А еще звала с собой, предлагала прошмыгнуть как-нибудь покуда гвардейцы опять будут дремать на посту или бегать за служанками. Джессамине хотелось, как и каждому ребенку, действительно, убежать и вырваться из опостылевшего мира белых стен и синих флагов с изображением лебедя. Но страх перед отцовским гневом был сильнее, пусть он никогда и не кричал на нее, даже мысль об этом была… пугающей. Джессамина всегда была послушным ребенком, как бы сильно не хотелось обратного.
Истошный вопль оборвал ее мысли. Кто-кто, а секретарь лучше всех знал, что это было бесполезно.
- Лорд Брисби считает, что я слишком часто отвлекаю отца от важных дел. – Джессамина на миг улыбнулась. – Он не говорит, но я знаю, что очень их любит.
Принцесса ухватилась за руку серконца, которого теперь обязана была называть лордом-защитником. Этот человек теперь всегда будет рядом, как телохранители ее отца и матери, он будет сопровождать ее везде, куда бы сама Джессамина не пошла, куда бы не отправилась. И так год за годом, очень и очень долго. Она вырастет, а Корво Аттано все так же будет рядом…
Пришлось перепрыгнуть через вылезшую из-под земли корягу. Зеленая листва укрывала их, можно было различить часть лестницы и обширную террасу, можно было увидеть, как в окнах Башни мелькают фигуры, мельтешат очень быстро. Весть о том, что выбран новый лорд-защитник разносится со скоростью ветра: аристократ делится новостью со слугой, слуга со стражником, стражник с уборщиком, тот привезшим снедь лодочником, а тот передает вести на базаре и вот уже весь Дануолл обо всем знает. Быстро, даже очень, быстрее всяких писем.
- Тебе… придется принести клятву. Ее произносят все лорды-защитники. На глазах у всех. Наверняка будет целый прием… опять меня заставят надеть какое-нибудь жуткое платье… И… я не видела никогда такого, только читала, но, я точно знаю, что текст есть где-то среди книг Аббатства, они все такие скучные, наверняка и клятва будет очень скучной…
Это же Аббатство – как иначе. Верховный смотритель часто сетует, что император уделяет мало времени развитию нравственности в своей дочери и что не следует ее слишком сильно баловать или того хуже - позволят чего-то. Очень хочется показать ему язык, но принцессы не должны так делать.
- Ты мне так и не ответил, - Джессамина дернула своего лорда-защитника за руку, смуглую руку, кожа его была темнее, чем у самой девочки. – Ты отведешь меня туда? Где я смогу найти свою сестру?

Она ощущала, что что-то неправильно. Как и случалось, Джессамну все считали маленьким и несмышлёным ребенком, никто не воспринимал юную девочку всерьез. Пусть ты дочь самого императора, ты все еще ребенок.  А, как и каждый ребенок, все что тебе нужно, так это не путаться под ногами у взрослых и ждать момента, пока станешь полезной. Во все остальное время – попытайся не натворить много бед и не доставлять много хлопот.
Это обижало. Обижало еще и потому, что сама Джессамина это понимала, а значит, не была такой уж и глупой.
На миг девочка загорелась, подпрыгнула на месте и улыбнулась. Ну что ж, ее идею не отвергли и даже поддержали. Закричать ей не давало только право этакой скрытности.
— Чтобы нас не заметили и не нажаловались моему отцу? – Джессамина на миг замолчала. – Нужно опасаться главы тайной полиции и его людей; он ловил меня уже несколько раз.
И отводил к матери. Не к отцу, что самое главное, ведь он был слишком занят, но к женщине, которая о ее старшей сестре и слышать не желала, а сама Джессамина ее слишком любила, чтобы расстраивать. Но и Далилу она тоже любила. Это рвало ее на части, что два родных человека могут тянуть ее на себя и сами того не подозревая. Ей же оставалось только молчать.
Мать молча выслушивала, а после просила так более никогда не делать. И смириться с тем, что старшей сестры в ее жизни больше никогда не будет. Это обижало девочку, о живом человеке говорили словно о игрушке, которую сломали и выкинули. И она вновь оставалась одна.
— Вечером! – Юная принцесса моментально оглянулась, прислушиваясь к шуму. – То есть… когда проходит смена караулов. Я знаю, это в семь часов, часовые идут в казармы, а их заменяют отдохнувшие. И тогда… тогда они не смотрят особо за входами и выходами.
Башню она знала прекрасно. Весь ее распорядок. С самого раннего утра и до позднего вечера. Словно заведенный часовой механизм, с подвижные маятником, такой правильный, настоль, что даже убаюкивающий. Очень сложно передать всю степень скуки. Наверное, само близкое, это птичка в клетке. Никто не выпускал юную Джессамину за стены города. Лишь только во времена праздников они выезжали из Дануолла, самые любимые моменты самой девочки, когда серые стены сменялись гристольскими видами – высокими холмами, перерастающими в горы где-то в далеке, лесами и бесконечными полями. Отец разрешал ей самой ехать на лошади – рядом с ним.
— Фу, платья, - Джессамина скривилась, нет ничего хуже огромного количества юбок и рюш, в которых так легко запутаться. – А еще там будут Пендлтоны, я знаю, вредные мальчишки опять будут дразниться.
О, она знала, сыновья лорда Пендлтона опять будут вести себя как «маленькие говнюки», как их называла камеристка, рассказывая об этом одному из смотровых, думая, что их никто не сышит. Они всегда дразнились, дергали ее за волосы и пытались сделать что-нибудь еще особо вредное. Конечно, когда никто не смотрит, в присутствии взрослых они вели себя словно юные джентльмены, но только если это была знать. Всякая прислуга страдала от их выходок, а людей ниже рангом они и за людей не считали. Это не нравилось Джессамине, но, когда она сказала об этом в открытую, ее чуть ли не побили эти двое. Тогда рядом оказалась Далила и сама накостыляля вредным мальчишкам, после чего они унеслись, поджав хвосты и скуля, что она еще пожалеет. Но теперь сестры нет, зато есть Лорд-Защитник. Теперь они уж точно не будут дразниться. И тем более не посмеют даже задуматься о том, чтобы драться с ней.
— А давай… давай встретимся без пяти семь у… у заводных часов, что рядом с музыкальной комнатой? – девочка воровато огляделась, переходя на шепот. – У меня заканчиваются занятия на пианино, и я скажу, что пойду читать в библиотеку. И мы убежим в город… и… — девочка поджала губы,— и найдем Далилу. – Она была уверена, что найдут. В конечном счете, город не такой уж  и большой, по крайне мере на карте, что висела в отцовском кабинете. Длинный – да, но не такой уж и путанный. Джессамина вздохнула, еще раз обернувшись, рассматривая ровно подстриженные кусты из-за которых раздавался шум. Кажется, к поиску подключились гвардейцы. Принцесса подошла к своему Лорду-Защитнику, обняв его, насколько позволял ее рост. – Спасибо тебе. Ты первый, кто обратил внимание на мои слова.
Она улыбнулась, расцепляя руки. Быстро выбежала из-за кустов, махая рукой.
— Лорд Брисби, вы кричите так громко, что вас слышно на другом берегу! – Джессамина спрыгнула на мощенную дорожку.
— Ваше Высочество, вы опять играли в прятки в учебное время? – недовольный голос камеристки заставил вздрогнуть. До вечера предстояло еще многое вынести.

Она должна быть собранной, а еще очень примерной сегодня. Заставить людей вкруг поверить, что она позабыла о своей старой идее отыскать сестру. Вновь начать слушаться гувернантку, здороваться с прохожими; вновь стать той милой маленькой принцессой, от которой все умилялись, ведь каков маленький и прелестный послушный ребенок, который не лезет и не мешает родителям своим существованием, как и всем остальным.
Она бы пожаловалась, вот только и сама не знала другой жизни.
Внимательно слушала преподавателя, стараясь не вызывать его гнев, была достаточно разговорчивой и даже умудрилась улыбнуться. Даже смогла засмеяться и защебетать о том, что отец позволил ей лично выбрать лорда-защитника и как сама смогла отстоять свое право.
Любил ли ее отец? Да, безусловно. Но одной любви уж точно недостаточно для ребенка, что большую часть времени ощущает себя одиноко. У матери тоже были свои, императорские дела. Получалось, что до нее самой абсолютно никому не было дело… кроме Далилы. Но и ее отобрали.
Джессамина уткнулась носом в книжку, периодически поглядывая на часы, отчитывая минуты до затаенного плана…

Музыкальная комната спала безбрежным сном, занятия давно закончились, ушел учитель, ушли уборщики, лишь только тишина сопровождала эту часть башни. Огромные часы стали отбивать заданный час, а сама Джессамина вдруг с ужасом осознала, что последствия могут быть очень серьезными.
В конечном итоге, наказать пока что единственную дочь императора никто толком и не сможет, а вот тому же самому новому и еще не посвященному лорду-защитнику может и влететь посильнее нее. Она не знала, куда уходят те,  с кем рассчитываются в Башне, они исчезали из ее жизни точно так же, как и сестра совсем недавно, переставали существовать, уходя за границы дозволенного ей пути. она зашла уже на порядочное расстояние – неужели отступит?
Нет. На самом деле, тут взыграло уже знаменитое колдуинское упрямство, коим там славились все члены королевской семьи.
А с другой стороны, не решит ли сам Корво передать канцлеру тайной полиции намерения Джессамины и ее слишком уж наивный даже для ребенка план? Что ему стоит, на самом деле, «выполнить свой долг» и не позволить ребенку убежать за стены, куда она стремилась? От такой мысли стало не по себе. Подобное подорванное доверие очень многое бы рассказало о ней, как о той, что не умеет подбирать себе действительно верных людей, как это умел делать отец.
— Ты пришел! – девочка улыбнулась, видя своего нового лорда-защитника и более никого поблизости, а значит, никто силком ее обратно в комнату не утянет, по крайне мере не в ближайшее время.
Джессамина обернулась на пустой коридор, словно пытаясь высмотреть невидимого врага, готового вот-вот выскочить на нее.
— У отца сейчас совет, - девочка перешла на шепот, - там, обычно, собираются абсолютно все самые важные-важные люди. И большая часть стражи тоже идет туда. Это в левом крыле. Я видела. Значит, чтобы нас не увидели, мы должны выходит через правое. А там кухня, мне Далила показывала. А с кухни ведь должен быть выход. Ведь так?
Джессамина вновь воровато обернулась.
— Идем, все думают, что я у себя. Им станет все-равно. Главное, чтобы никто не зашел.

Конечно же ей разрешалось многое, но и запретов было огромное количество – довольно большой список, входивший в самые первые часы ее обучения, начавшегося с далекого детства. От такого болела голова, не хотелось абсолютно ничего, но, привитые с самого раннего осознания правила не позволяли такой как Джессамина капризничать, или мешать взрослым, или каким бы то ни было образом бросать своим поведением тень на благочестие семьи.
А ведь чего-то она еще и не знала, огромный список, который ей должны были озвучить «когда порастет» прибавится ко всему остальному, станет еще одной причиной, по которой ей захочется сбежать из Башни, выходы из которой для нее всегда перекрыты.
— Хорошо, - девочка активно закивала головой, тут же вспоминая, что шуметь не стоит, делаясь на удивление тихой, какой она была в присутствии, разве что, императора и императрицы.
Доверять кому-нибудь постороннему удел лишь только детей. Взрослые так легко никому не доверяют, даже самым близким. Уроки жизни, али гадливость взрослого характера – точно сказать нельзя. Рассматривая, как окружающие аккуратно огибаю друг дуга и личное пространство другого человека, ей очень не хотелось становиться одной из них. Если попросту – то вырастать. Двор оставлял у нее двоякое мнение уже сейчас, а что же будет после?
Ведь в данный момент она доверилась человеку, которого от силы знала несколько минут. Кто-то взрослый был бы просто шокирован подобным, ей же… и этого было достаточно. Глупость ли? Возможно, самая настоящая, ведь дочь императора должна быть куда как разумней своих сверстников, а  в данный момент ведет себя как капризный ребенок. 
Ей было все здесь знакомо, каждый поворот, каждый угол, каждый человек, здесь обитающий, прислуга ли или представитель знати, находящийся под покровительством императора, пользуясь его благосклонностью. Когда-нибудь и ей придется выбирать себе окружение, подбирать людей, тех самых, что будут готовы ей верно служить, или же всадят нож в спину, как это часто бывала. Она знала – учитель истории очень красочно рассказывал, как начинались бунты в Империи.
И на кухне – все так знакомо. Она была здесь, ни раз и ни два, вместе с сестрой, рассматривая, как вымазанная в муке Далила помогает таскать тяжелые мешки, замешивает тесто, обжигая пальцы о горячую печь. Как, смеясь, швыряет в нее мукой, и смех этот слышен вдоль всей кухни; все их детские игры, все их забавы – все это теперь лишь только легкая дымка воспоминаний где-то в голове. Принцесса полностью скрывается за фигурой Корво, когда пекарь, содрогаясь всем своим огромным телом, вынимает из печи огромный противень. Запах выпечки тут же разлетается по кухне, перебивая ароматы мяса и пряных трав, на секунду где-то в области горла накатывает слюна, которую приходится сглотнуть. Впереди такой далекий и еще такой неизведанный путь.
Открывается дверь, для нее всегда закрытая. Отсюда можно увидеть причал, на котором оставляю выгруженные контейнеры с едой, свежим уловом и прочей необходимой на кухне снедью. Сидящий в лодке рыбак даже не обратил на них внимание, откинувшись назад он рассматривал ровную гладь мутных вод, занятый раскуриванием собственной трубки. Дорожка, засыпанная гравием, ведет их за скалы, скрывая камнями силуэты, зато открывая вид на бетонные блоки, подмытые водой, устремляющиеся вверх, к улицам.
Джессамина становится на грязную брусчатку – пахнет рыбой и пожженным углем, но именно таков запах свободы – разве нет? Она абсолютно одна, нет больше огромного количества гвардейцев, отрезающих ее от остального внешнего мира, не давая никому подойти к монаршей особе, но и ей самой не позволяя вырваться из определенного круга ей дозволенного. Дануолл всегда виделся ей только за спинами личной охраны и так странно было наблюдать его вне привычного.
—  Я помню… - Джессамина завертела головой, словно ища подсказки, - она говорила, что часто ходит на рыбный рынок. Это рядом с новыми заводами. Там!
Девочка сорвалась с места, перепрыгнув мутную лужу, но в тот же момент еле успела затормозить и отпрыгнуть назад, когда повозка, запряженная чахлыми лошадьми, чуть ли не сбила ее. Джессамина вскрикнула, отпрянув назад, хватаясь за руку своего лорда-защитника и прячась ему за спину.
— Смотри куда прешь! – возмущенно оповестил сидящий на козлах возничий, не особо даже задумываясь, что чуть ли не задавил императорскую дочь.

Что она знала об этом мире?
Да ничего, в общем-то. Только то, что ей преподавали, только то, что могла увидеть сама за широкими стенами Башни, да из подслушанных рассказов и пересказов Далилы. Конечно, сестра говорила, что на улицах воняет рыбой, но Джессамина и представить себе не могла, что… так сильно.
Так и хотелось спросить – а оно так и нужно? Девочка взглянула под ноги, на мощенной брусчатке был вывален весь мусор, вперемешку с грязью и какими-то объедками. Складывалось впечатление, что никто тут никогда не убирал. Пока извозчик недовольно кричал на девочку сама она полностью сосредоточила свое внимание на огромной черной крысе, что высунулась из-за расколотых камней мостовой, ее огромные черные глаза смотрели прямо на Джессамину, а она осмотрела на худое животное, на комки грязи, прилипшие к шерсти, выдранное кое где и на огромные желтые и неровные зубы.
Крыса зашипела и юркнула обратно в дыру – Джессамина вскрикнула.
Конечно ей не позволяли видеть крыс, коих в башне старались изводить всеми доступными способами, единственное, где она ранее их лицезрела – был учебник биологии, но там крыса была серой, упитанной и не такой отвратительной, можно даже сказать, приятной.
Девочка пытается ухватиться за руку своего лорда-защитника, вертя головой вдоль улицы. Столько людей она еще не видела в своей жизни, даже в те времена, когда в Башне собирали приемы и  ей приходилось играть свою роль, даже тогда люду было меньше. Не говоря уже о том, как же сильно этот самый люд отличался. Как будто два разных мира, отгороженных одним-единственным забором. Джессамина знала выражение «классовое неравенство», но только сейчас смогла осознать, что же это слово, на самом деле, значит.
— А везде… везде есть… такие? – принцесса указала на опершегося на стену дома человека. Опустившись прямо на грязную землю, он протягивал вперед худую руку, с дрожащими черными пальцами. Щеки его полностью ввалились, седая спутанная борода скрывала потемневшее от копоти и солнца лицо, а белые глаза смотрели прямо в небо. Человек бубнил себе что-то под нос, обернутый в старую солдатскую шинель, на которой еще можно было различить нашивки. У старого сапога оторвалась подошва и была примотана обратно грязной тряпкой, второго так и вовсе не было, как и всей остальной ноги.
— Почему ему не помогают? — девочка подергала за руку Корво, даже и сама не зная, какой ответ получит.  Ей постоянно говорили, что отец помогает бездомным, что улицы Дануолла чисты и безопасны, но все-равно не выпускали за стены… так значит – обманывали?
Дануолл в близи, такой, каким он являлся, был грязным, огромным, дурно пахнущим, но и настоящим, намного реальней всех тех далеких видов. Джессамина старалась не отставать от своего нового лорда-защитника, цепляясь за его руку. Возможно, со стороны это выглядело ужасно умильно, но на деле было лишь страхом перед огромным миром. Тем самым, который она обязана знать, как прямая наследница.
— Я не… — Джессамина запнулась, пусть сестра и говорила, что ходит в город, точных адресов и тем более меток она никогда не называла, да и странно это было бы. Она все говорила, что когда-нибудь возьмет Джесс с собой, но время шло и вот – она пропала. 
Девочка подняла глаза, рассматривая рынок, что представлял собой узкую улочку, вдоль которой были натянуты рванные тенты и грубо сколоченные прилавки, на которых, просто так, без ничего, в ведрах и на тряпках, лежала рыба. Люди, просто огромное их количество, разного возраста и разного вида, все они мельтешили, словно яркий калейдоскоп в простой игрушке, обманывая зрение.
Джессамина поняла, что она попросту не знает куда идти.
— Я не… тут все такое большое. — Она в панике обернулась; над крышами домов высился силуэт Башни, в данный момент такой спокойной и безопасной, особенно если сравнивать с остальным улицами. — Я не знаю… куда идти…

Что она могла сказать? Что в этом мире, огромном, расстилающимся на сотни и тысячи километров, туда, за горизонт, за моря и к материку Пандусии, а там и дальше, пока не обогнет по кругу, она, на самом деле, потеряна и абсолютно ничего не знает. Нет, подведи Джессамину к карте, и она безошибочно назовет каждую улицу, что пересекает этот огромный город,каждое название, и новое, и старое. Но на карте нет мелких деталей, вроде телеги, загораживающей проход, нет огромного количества людей, что снуют в разные стороны, коих слишком много, нет того движения, что стремится утянуть тебя.
Она не была к этому готова. Совсем.
— Я не… - Джессамина запнулась, - она говорила о том, что того, кто продает рыбу, зовут Витторио и что у него акцент.
В общем-то, это все. Далила не особо говорила о том, что ждет по ту сторону Башни и, теперь, Джессамина, кажется, понимала, почему именно. Очень сложно объяснить эту пьяную смесь грязи, соли и постоянного шума. Очень сложно передать все то, что составляло Дануолл таким, каков он был на самом деле, а не на картах и не среди ровных страниц учебника. Этот Дануолл представлял собой… не самое приятное зрелище.
Принцесса поежилась – здесь ее никто не узнавал. Люди проходили мимо и не обращали внимание, не опускали головы в поклоне, как это было бы в любой другой день. Отец постоянно обещал взять ее с собой, когда он в следующий раз отправится в парламент, когда проедет по этим грязным улицам. Говорят – народ его любит – они машут ему руками и громко кричат вслед его экипажу и сопровождению. Каждому хочется увидеть члена императорской семьи, вот только стоя сейчас посреди улицы, Джессамина не была так уж уверена в особенности своей крови.
— Пока не… - хотелось бы сказать «пока не найдем мою сестру», но рационально, девочка уже понимала, что так легко поиски не устроить, по крайне мере не в таком большом городе. — Пока не найдем… хотя бы одной зацепки, куда делась Далила.
Она ведь не может так все просто оставить – ведь не может.
Джессамина прошлась вдоль узкой улочки, заглядывала за каждый прилавок, хватаясь за него руками, пытаясь удержаться. Спрашивая, не видел ли кто девочку с темным волосами и темными глазами, которую зовут Далила, да и продавцатакого никто припомнить не мог. Большинство людей отвечали отрицательно, несколько даже не ответили на вопрос, лишь только шугнули принцессу от прилавка, какой-то продавец даже успел шлёпнуть ее по рукам тряпкой. Пока что знакомство с Дануоллом проходило в самом из сквернейших вариантов, от которых хотелось по-настоящему хныкать и капризничать, но ведь она не могла, она ведь не ребенок, по крайне мере слезы удел слабых.
Рынок уже закрывался, загорались фонари, отбрасывая резкие тени на мощеную улицу, продавцы спокойно собирали свой товар, а большинство людей исчезло. Теперь лица стала казаться действительно пустынной, не такой, какой показалась в первый раз. Сколько было времени, Джессамина даже не представляла, но, если ни задержатся еще на немного, то в Башне точно поднимут тревогу.
— Её… здесь нет. Здесь никого нет… - было обидно, Джессамина проводила взглядом какую-то бродяжку с облезлым хвостом, - Корво… пошли домой.