Пэн лежал на  камнях, поросших зеленой  травой, между водопадом, спускающимся сверху и  огромным ручейком,  протекающим рядом.  Брызги от мощного потока воды  попадали  на парня, капли  оставались на лице, не успевая высохнуть. Трава вокруг тоже  была  мокрой.  Ввиду ли таких  неудобных и не комфортных  условий  или в силу других причин, мальчишка очнулся. Питер  громко застонал и открыл глаза, стал  шарить зрачками, пытаясь понять, где он находится и  самое главное, что он здесь, черт возьми, делает. Болела голова и  неприятные ощущения  отдавались по  всему телу. Конечно, и в  Неверленде  не  было  комфортных   условий,  этот остров был не для  неженок. Но не до  такой же  степени. И потом, в Неверленде он контролировал ситуацию  сам, вплотьдо погоды. А здесь Пэн четко ощущал дискомфорт: не столько от неудобного положения, сколько от ощущения неизвестности.

Он не помнил, как  он  сюда попал,  что случилось  незадолго до этого,но  Пэн  четко  осознавал, что находится в мире  без магии (по  крайней мере, должен сейчас находится).  Парень помнил, как его оставили на острове умирать,  как  он оказался  на  «Веселом Рождере», как Феликс  выпустил его  из ящика  Пандоры в Сторибруке,  как Питер вырвал сердце какому-то случайному  человеку, особенно не разбираясь кто этот был. Пожалуй, это было последнее  воспоминание. А  что происходило дальше, и как он здесь оказался,  было скрыто где-то очень далеко в сокромах памяти, добраться до  которых казалось нереально.  Он ненавидел не  помнить и не знать.  А еще больше он ненавидел играть по  чужим правилам, играть не зная правил, понимать что от него ничего не зависит.   

Все еще валяясь на камнях, он  первым  делом проверил на  месте ли оружие, - да  его   верный клинок, как  всегда находился за  поясом. Это было уже хорошим предзнаменованием.  По крайней мере, это были не происки врагов,   а  если  даже  и так и неприятели скрываются неподалеку, Питер смог бы  за себя постоять. Да,  и не  только  за  себя, если потребуется. Неверленд научил его выживанию не только с магией, но и без нее.

Раньше, он  жил  и  властвовал   в Неверленде.  И  хотя  он  был  королем, всесильным магом, но когда дело доходило  до игр  до жестоких игр,  он  предпочитал  не  отсиживаться  в стороне, а  играть вместе со всеми.

Неверленд  учил выживать,  он создавал для этого все условия, которые по своей сути были ужасны, кровожадны и могли показаться невыносимыми для обычных людей, прежде  всего  мальчиков, живущих в городах (особенно это касалось современных подростков), не  тяготящих к приключениям, не готовых к переменам, привыкшим  к  благам  цивилизации и уже не представляющим без них своей жизни (причем проблема заключалась не в отсутствии комфорта как такового, причины были гораздо глубинее), а если они даже в  своем обыденном   понимании  рисковали( катались в троллейбусе зайцами- без билета;вышли на улицу без зонтика в  день, когда обещали дождь; прогуляли  школу; ) , то  все что они могли  назвать  риском,  Питер бы  обозначил как «детский сад», поэтому, что вряд  такие  люди  смогли бы привыкнуть к жестоким  правилам, действующим в Неверленде (точнее может таких правил было по минимому, но что точно являлось  фактом -   все  кто  попадали на  остров быстро  понимали, что  на территории  действовал закон джунглей,  где  выживали  только сильнейшие или же только те, кто очень, очень хотел жить,  стремился к этому без устали,  не сдавался и  не отчаивался, а  если падал, терпел поражения, то находил в себе силы и боролся за собственную жизнь, за  выживание), к  жестоким, кровавым,  травмоопастным и иногда  даже   смертельным играм ( в  боевках между собой,   устраиваемых в лагере развлечений ради мальчишки иногда оставались  без пальцев рук; в игре «Попади в яблочко» иногда  стрелы мазали  и  поражали  части  разные части тела и было хорошо, если не голову) и,  пожалуй  к опасностям,  существовавшим здесь   и не являющимися  порождениями магии( речь прежде всего шла об опасных растениях, насекомых, диких животных, злобных русалках, кровожадных фееях ) , существовавшим еще задолго до  появления в этом сосредоточении мрака и  тьмы короля  Неверленда ( не будет  лишним напомнить, что  Питер Пэн не  создавал  Неверленд,  не  он  его  выдумал, этот  мальчишка  просто его  оживил,  заплатив за это большую  цену,   пожертвовав своим сердцем,  за  счет которого остров жил, подпитывался),  но именно  все  это в комплексе  делало  новичков, подготовленными для  выживания,  позволяло отсеивать лишних  и ненужных потерянных ( в  Неверленде не нужны были неженки и слабаки),  развлекало Питера  и  делало  его  человеком, способным противостоят опасности не только  с помощью  магии,  но и благодаря  своим качествам, способностям, умению  защитит  себя и своих людей (он  своим  примером  показывал каким должен быть   мальчик,  который достоин жить здесь). 

Немного шатаясь,   привыкая  к новым  ощущениям, Питер встал  на  ноги.  Провел рукой   подле своей головы,  но боль не прошла,  она не исчезла, никуда не делась. 

-Что за…, - выругался мальчишка.  Он не  понимал - раньше его магия  всегда  срабатывала, никогда  не давала сбоя. Он повторил движение,  но, как и ранее никакого эффекта не произошло. Боль не ушла. Магия не работала. Это был  провал. Конечно,  он догадывался  о причинах,  почему  это произошло. Все из-за этого проклятого сердца, которое ему пришлось вставить себе, чтобы не  сдохнуть, потому что его время истекало…

Рукой  он  провел по лицу, стирая капли  воды. Питер  внимательнее  осмотрелся  по  сторонам.  Это  место было очень странным, оно  завораживало  мальчишку и  даже  чем-то напоминало  его потерянный остров. Несмотря на  неприятные ощущения  в теле, которые  он  успешно игнорировал,  это место расслабляло его, в какой-то мере он наслаждался  этой  атмосферой, так  напоминающей  ему  о  Неверленде. 

Что  он находился  ни в  Неверленде,  это было фактом. Питер Пэн отлично знал свой остров. А это место было другим – схожим по  атмосфере, климату с его островом,  но  ни какой  роскоши в Неверленде  никогда не было.  Это  же  место представляло собой какие-то  заброшенные шикарные  апартаменты. Было очевидно,  что здесь давно никого не обитал,  не появлялся, иначе бы  оно  не  выглядело таким запущенным. 

Внезапно, из  окна  сверху, прям на  лестницу,  упал окровавленный мужчина. Питер быстро  подскочил к незнакомцу,  чтобы  оценить ситуацию. Его  шея была окровавлена  и рана  кровоточила,  он терял кровь, да и  падение  оказалось  неудачным,  мужика буквально перекосило, ему  ничем нельзя было уже помочь… 

-Это твари, они везде, - все, что успел этот человек, перед тем  как умереть.

- Что за  твари? – прошипел Пэн, но  отвечать уже  было некому…

Но даже Пэну, привыкшему  к таким  видам (и  даже  к более  ужасающим и кошмарным),  стало  реально  не  по себе.   Он не  помнил, как  он здесь оказался,  но  незадолго до этого парень был в компании  Феликса  и Венди.  Если  с кем-то из них  что-нибудь  случится (нет, нет, нет,  не  смерть, - он гнал от себя мысли об их смерти), виновнику  не  поздоровится...  Его  ждут  мучения и  очень,  очень долгая  смерть… Желание  найти  Феликса и Венди  заставило его   покинуть это место.  Он   должен  был  найти их, убедится,  что они в безопасности.

Это  место находилось под  землей,  и видимо  раньше  вход  по предположению  Питера  находился там,  где   сейчас  проистекал  ручей.  Поэтому  подняться вверх  там уже не представлялось возможным. 

Умея  хорошо лазить  по деревьям,  он  применил  эти навыки здесь. Вскарабкался,  цепляясь  за кочки,  выступы и оказался  в  лесу. Здесь  валялся  рюкзак, видимо того  незнакомца,  который недавно провалился  в окно. Пэн  раскрыл его  и увидел   несколько  пистолетов,  патроны,    патроны,  блокнот, карту  с пометками, ручку.  Питер раскрыл блокнот  и пролистал,  записей  было  много. Это был  дневник,  где этот  человек рассказывал  про  свое  выживание  среди «тварей» и про  то,  что  он выяснил,   что не   весь мир подвергся  этому.  Он лелеял  мечту выбраться из этого города, но сделать  этого так и не успел…

Пэн  закинул блокнот в  рюкзак (его не  смущала кровь на рюкзаке) и  отправился  прочь  из леса.  Добравшись  пешком до  дороги, до  шоссе  парень  заметил  странные вещи:  машины  стояли брошенными,    поврежденными, в  магазинчике неподалеку было  выбито стекло.  Когда он  прошел еще   сто метров, обнаружил   еще   один  труп  мужчины  с раной  в  районе  глотки. 

- Что,  черт  возьми,  происходит? – пробурчал он  сквозь зубы. 

Те записи  с блокнота, которые ему  показались бреднями, уже  такими  не  выглядели.   Он  нашел  автомобиль в  исправном  состоянии, взломал замок,  удобно  устроился  на кресле и стал  читать  про  события  апокалипсиса.   В блокноте  были указаны  конкретные координаты  куда надо было добраться.  И  что удивительно, тот мужчина  был недалек от цели,  это место  находилось поблизости. Ему не  хватило чуть-чуть удачи и везения...

Он не  знал и   понятия  не имел где находится Феликс   и Венди  и без магии он не   мог их найти.  Но если они где-то здесь, то  Феликс  сможет ее  защитить.  А Питер  просто  должен был   проверить  теорию  того  незнакомца о  безопасном месте, им же  теперь надо где-то остановится в этом  вражеском мире.

Питер  беспрепятственно на машине,  пользуясь картой,  добрался до безопасной  территории.  Ему  это далось безумно легко,  что даже  удивительно,   почему  тот  человек не справился с этой задачей  за несколько  месяцев.

Отредактировано Peter Pan (12-08-2016 21:16:51)

«Итак, Бог убил всех: и хороших парней, и плохих парней, и даже Стива с Лонг-Айленда. Но не меня. И я знаю почему…» Wooldoor Sockbat
Что-то вытолкнуло его из забытья – в пыль, мрак и хаос. Впереди лишь багровые, задымленные контуры (какая планета? город? пожар?). Квилл безуспешно пытался нагнать ускользающие воспоминания. Определенно, что-то не укладывалась в одну длинную логическую цепочку из выводов и воспоминаний. На секунду он подумал, что все это сон, ведь во снах свои непредвиденные причудливые законы, которые кажутся такими правильными и бесспорными – но только лишь во снах.

Он не знал, где находится, он ничего не помнил. Достаточно было дотронуться пальцами до шлема и задать пару команд, что бы определить хотя бы состав воздуха (а воздуха ли?), но Питер злился на бессилие своей памяти и пытался напрячься и вспомнить хоть какую-нибудь предыдущую картину, пытался добиться сведений. Звездный Лорд нагло обманывал сам себя: лежал неподвижно, не поднимая головы, дабы не видеть всей картины, а лишь ее отблески, а все же проводил пальцами по фактуре земли (пепла?), чтобы отгадать, где находится.  Мозг услужливо подсказывал, что это была не корабельная койка, что огоньки корабля не дают таких бликов.

Некоторое время спустя он сел на выбитый асфальт, зарываясь пальцами в копоть, обрывки газет. Казалось, что весь мир замер. Он был в ожидании кульминации. Взрыв сверхновой? Бомба? Такое чувство, что планета замерла в ожидании молний и проливного дождя, которые смогли бы очистить землю от того, что с ней сотворили жители.  И только лишь пыль с леденящим шорохом оглаживает фигуру Звездного Лорда, скребется  о шлем, пытается забиться под куртку Опустошителя. 

Пришлось встать, периодически стряхивая с себя пыль. Действительно, даже если он один на планете, это не означает, что можно разлеживаться на ней и планировать свой особняк вместо того полуразрушенного здания. Полуразрушенного здания? Да это здание было целым по сравнению с другими бетонными коробками. Не было стекол в окнах, крыши отсутствовали везде, провода, словно змеи извивались по оставшимся стенам, согнутые телевизионные антенны. Над головой с жутким скрежетом раскачивались какие-то рекламные плакаты или знаки. Кто-то или что-то постаралось на славу – понять, что означали эти табло - было невозможно.

Словно маленькие колокольчики прозвенели в шлеме – сработало оповещение. Питер чертыхнулся про себя: пока он разглядывал местные достопримечательности, его могли засечь те, кто устроили этот погром. Он повернулся в сторону, которую указывали позывные в шлеме: тонкая, геометрически правильная сетка координат и данных сходилась на вражеском корабле.
- Твою мать, - удивленно произнес Звездный Лорд.
Оказывается, все, что он выдел до этого, было только «цветочками». А теперь настало время для «ягодок». «Ягодка» была всего лишь одна, но и там было на что посмотреть: вдалеке над городом возвышалась громада корабля. Казалось, что черный гигант с огненными прожилками уже «врос» в землю и в данный момент пытался так же прочно закрепиться в небе. Звездный Лорд показал ему средний палец:
- Парень, твой корабль круче, чем мой. Он нужен мне…
Договорить Питеру не дало одно из «отростков» корабля, оно как раз направлялось в сторону Квилла.
- А я пошутил, он, знаешь ли, не в моем вкусе. Оставь себе, я сегодня добрый, - проговорил парень, пятясь назад. Еще пару шагов и Питер натыкается на очередную покореженную машину:
- А вот и марка моя любимая. Поеду на ней, - отшучивается Квилл в пустоту.
Долгие годы, проведенные с Опустошителями на одной Базе, делают свое дело: Звездный Лорд тянется к автомобилю в поисках чего-нибудь стоящего. Странное управление, странные кнопки. Пальцы Питера натыкаются на панель, там, где, по мнению Квилла, должна быть магнитола или что-нибудь подобное. Внезапно экран вспыхивает и показывает последний маршрут, по которому следовали несчастные владельцы машины. Звездный Лорд машинально отдергивает пальцы и отходит на безопасное расстояние:
- Только сегодня и только сейчас Вам представлена возможность совершить экскурсию по последнему маршруту этих несчастных, несчастной, несчастного…плевать, идем по нему, делать все равно нечего, - говорит сам себе Питер, настраивая маршрут в шлеме.

Отредактировано Star-Lord (24-09-2016 12:48:28)

Что ж за война у нас такая?
Французы, робот, баба и фельдмаршал?!
А где французы? Где тусовка?
Где Жак? Где Пьер? И где в конце концов
Мирей её Матье?

-Это птица?! Это самолёт?! Это Супермен?! Ахахаха, нихуя!  Это Кэссиди, сучки! - вампир заливался громким, нездоровым смехом. А ещё бы ему быть здоровым - вот уже три дня Кэссиди упарывался ракетным топливом, потому что ничего другого, что можно было упороть, под рукой не было. Горючее, впрочем, тоже надо было беречь. Но об этом Кэсс некоторое время не задумывался.
-Горите в аду, уродцы! - продолжая ржать, кричал он, разгоняя своё экстравагантное средство передвижения и отчаянно давя на большую красную кнопку, ответственную за включение встроенных в космическую посудину огнемётов. Летящие на него со всех сторон крылатые чудища под напором такой мощи рассыпались на мелкие искры. Не смотря на то, что попавший в лапы вампира агрегат был пригоден аж для межпланетарных перелётов, Кэссиди не решался поднимать его слишком уж высоко, а потому время от времени задевал пузом деревья и огрызки зданий. Три дня за баранкой - срок не такой уж большой, и управлялся с космолётом Кэссиди наипаскуднейше. Но некому было ему об этом сообщить. Уж не размазанным же по лобовому стеклу тварям?
Откуда, кстати, они вообще взялись, спросите вы?

***

Неделю назад Кэссиди тоже не знал ответа на этот вопрос. Он и сейчас не до конца уверен, что правильно понял всё, что рассказала ему Тэ Ри. Информации было слишком много и сейчас она сплеталась в голове в некрасивый, лохматый клубок. Если обобщать - эти жуткие существа паразитировали некогда на далёкой планете, населённой высокоразвитыми, но совершенно безразличными к судьбе всех остальных галактик существами. Долгое время их истребляли, как тараканов, но они умудрялись плодиться, размножаться и продолжать поглощать всё живое. Кэссиди точно помнит, что там была длинная и витиеватая история, почему так вышло, но в конце концов правительство той далекой планетёнки не придумало ничего лучше, чем собрать всех паразитов в одну большую ловушку и выслать посылкой в открытый космос, надеясь, что там они как-нибудь сами и того. Но "того" не случилось, и в результате, спустя энное количество лет, консервная банка кишащяя оголтелой нежитью ударилась о поверхность третьей планеты. Тут-то всё и началось.

Может, всё было не совсем так. Или совсем так не было - литр ракетного топлива способен изменить реальность весьма существенно. Но уж космический кораблик точно существовал. Как существовала до недавних событий и его отважная хозяйка.
Неделю назад именно благодаря ней Кэссиди и выбрался из кишащего диковинной нечистью Эннвиля. Утро началось весьма привычно - он очнулся после отличной пьянки, совершенно не помня, что с ним было и где он. Разбудила его девушка, что тоже удивительным не было, только вот будила она его не поцелуем или какой-нибудь подобного рода приятной мелочью, а грубым пинком под рёбра. Как потом сказала сама Тэ Ри, она почти не сомневалась в том, что перед ней труп, даже порывалась обмелить тело. Откуда бы она там ни прилетела, но сарказм на её планете тоже явно присутствовал. Так или иначе, тело после нескольких грубых пинков проснулось и охренело с того, что находится на развалинах церкви. Церковь просто смело - в последствии оказалось, что и весь Эннвиль вместе с ней. Пробудившись, Кэссиди тут же начал фонтанировать вопросами. Их было очень много, от "Что с Джесси и Тюлип?" до "Почему на тебе костюм железного человека?". Девушка всё это игнорировала - просто махнула рукой на свой транспорт и приказала Кэсиди прятаться там, пока она разберётся со своими "товарищами". Так как из доспехов на Кэссиди были одни лишь трусы в горошек, а твари, приближающиеся к ним, выглядели в лучших традициях очень плохих наркотических трипов, спорить вампир не стал и по-быстрому свалил, не переставая оху... дивиться происходящему. Космический корабль что снаружи, что изнутри, только подливал масла в огонь, заставляя офигевать всё больше и больше. Кабина пилота больше напоминала кабинет для энцефалографии, внушительное кресло, обилие проводов и горящих кнопок делало её похожим на декорацию из какого-то олдскульного фантастичекого фильма. Легкий  беспорядок делал картину ещё более психоделической, потому Кэссиди понадобилось время чтобы переварить увиденное. Правда, долго отдыхать было не в его стиле - копаться в инопланетном мусоре он начал минуты через две. Ещё через три выудил откуда-то тяжеленный костюм, напоминающий униформу сварщика, и странного вида оружие. Кэссиди тут же захотелось нажать на курок, и потом он ещё долго благодарил свой изредка просыпающийся рассудок за то, что всё же предпочел этого не делать в помещении. Это было очень верным выбором.
Тэ Ри явно не ожидала того, что полумёртвый дрыщ вдруг явится ей на помощь. Его никто и не просил, однако Кэссиди в приглашении никогда и не нуждался - всегда приходил сам. Не всегда этому были рады, но в этот раз вампир появился как раз вовремя, успев оттолкнуть девушку в сторону, не давая жуткому летающему существу подхватить её своими когтистыми лапами. Тогда и предоставилась возможность первый раз использовать оружие, оказавшееся огнемётом. К сожалению - недостаточно мощным, чтобы твари гибли моментально. Инопланетные зомби умудрялись ещё какое-то время вполне активно шевелиться даже полыхая, поэтому приходилось поджаривать их несколько раз подряд. Тем не менее, Кэссиди вошел в раж и так бы и палил по монстрам, если бы Тэ Ри не одёрнула его за локоть. Девушка сказала, что существ слишком много и перебить всех просто физически невозможно. По крайней мере пока. Всё что оставалось - бежать в убежище, координаты которого имеются в космическом корабле. Миссией Тэ Ри как раз и было собрать в Убежище как можно больше выживших. Теперь же так вышло, что это было их с Кэссиди миссией. Потому что быть просто пассажиром у вампира не получилось с первых же минут знакомства.
Они провели вместе несколько дней, за которые успели стать друзьями и отличными напарниками - всё благодаря умению Кэссиди найти общий язык абсолютно с кем угодно, если это только не конченный мудак. Тэ Ри же была на удивление милой и скромной девушкой, что не вязалось с образом брутальной амазонки, коей её делал тяжелый доспех. Милая, веселая, образованная и не имеющая привычки зазнаваться из-за того, что принадлежит к расе куда более развитой, чем человеческая. Что касательно внешности - от человеческой особи отличало лишь количество пальцев (по шесть на руках и ногах) и то, что веки у милой инопланетянки закрывались вертикально. Кого-то это могло покоробить, но в глазах Кэссиди лишь придавало девушке шарма. Да что там скрывать, на второй день он уже был по уши в неё влюблен - с подобными проявлениями чувств Кэсс тоже не имел привычки медлить. Тем более, мир был в таком дерьме, что если резко не влюбиться - лучше сразу выбегать на солнце и сгорать до тла.

За эти дни они много убивали. Очень много - даже для Кэсса. Ещё больше говорили в перерывах между выполнением своей "миссии". Тэ Ри рассказала про свою родину, Кэсс в свою очередь сыпал тысячью историю из своей длинной жизни, мастерски огибая все самые острые углы. Тэ Ри не было скучно - она оказалась весьма благодарной вольнослушательницей, чем ещё раз подкупила сердце Кэсса. Не смотря на горы трупов, разруху и голод, Кэсс чувствовал себя на удивление неплохо. Если бы не постоянное беспокойство за Джесси и Тюлип, которые могли быть попросту мертвы - он бы был и вовсе счастлив.
Они медленно но верно приближались к Убежищу. Продвигались бы быстрее, если бы не обшаривали каждый заброс в поисках живых душ. Но раз за разом находили только обглоданные кости. Кэссиди, если подумать, совсем не нуждался в обществе ещё каких-то чужаков, но азарт был сильнее - ему хотелось успеть спасти ещё хоть кого-то. Хотелось дотащить до Убежища побольше живых душ. Ведь это игра, в которую играет Тэ Ри. И он обязан помочь ей победить. Тем более, всегда был крохотный шанс, что где-то найдутся его друзья.

Надежда спасти хоть одну живую душу засияла на горизонте на четвертый день их путешествия, но погасла сиюминутно и понесла за собой куда больше потерь, чем можно было представить. Они нашли двух подростков, каким-то чудом сумевших остаться в живых, прячась на заброшенном заводе. Парнишка и девчонка - тощие, взъерошенные, напуганные. Парень наставлял на них своё смехотворное ружьишко и отказывался куда-либо идти, предпочтя умереть от голода, но не попасться тварям. Стоило плюнуть и бросить их, но они спорили слишком долго. Непозволительно долго. Твари явились на звук.

Кэссиди мог бы вспомнить в и красках описать, как сжигал каждую отправленную им саморучно в ад тварь, но тот момент, когда вдруг не стало Тэ Ри, как будто нарочно размыт и скомкан. То, как моментально превратились в уродливое месиво из внутренних органов те два подростка, он не заметил вовсе. Их с Тэ Ри судьба была куда интереснее - нет, их не разорвали в клочья. Гигантский уродец метнул в них внушительных размеров кусок какой-то железной конструкции, да с такой силой, что даже сверхпрочный подкладочный материал защитного костюма не выдержал. А ведь со слов Тэ Ри, эти их инопланетные технологии были практически всесильны. Куда уж там...Но не было ни времени, ни возможности разбираться в физикохимии чужеземных композиционных материалов и материть тех великих ученых, что недоработали свою гениальную технологию. Всё дело было в том, что Кэссиди, на своё горе, снова успел. Снова успел, закрыв девушку телом. И в тот момент, когда превосходящая все ожидания сила неведомого существа пригвоздила их обоих к земле, Кэссиди наконец признал, что слова Тэ Ри были правдой - с монстрами было бесполезно бороться, не имея внушительного противовеса. Можно было просто бежать или сдаться. Вот и всё.
У него было мало времени, пока трое гостей лакомились блюдом из упрямых подростков, и совсем не было плана. Зато прямо под рукой был свой огнемёт, а чуть подальше - огнемёт Тэ Ри, надо было лишь приложить усилие и дотянуться. Кэссиди никогда не увлекался стрельбой по-македонски, но, как говорится, никогда не поздно начать. Из последних сил удерживая два тяжеленных огнемёта и наклонив голову так, чтобы торчащая из него железяка не мешала обзору, Кэсс остервенело жал на кнопки и горько хохотал, поджаривая курочек-переростков. Они передвигались быстро и одна из них почти успела свернуть вампиру голову, но он, бросив одно оружие на пол, выдернул из себя железный каркас, швырнул в чудовище и продолжил начатое. Лишь тогда, когда убийцы Тэ Ри стали горстками пепла, Кэсс остановился. Остановился и понял, что непозволительно слаб, что остался один, что рядом лежит мёртвая, истекающая кровью девушка, с которой он наивно надеялся на "долго и счастливо".
-Пора привыкнуть, они всегда умирают раньше,  - хмыкнул он, приступая к неприятному, но необходимому "плану Б".
Кровь Тэ Ри почему-то на вкус была так похожа на обычные человеческие слёзы. Но Кэссиди никогда бы никому об этом не сказал - даже если бы было кому.

***

-Вы не получите меня живым, бляди шизокрылые! Нееееет, сучки, даже не надейтесь! - он хлебнул ещё топлива, недавно слитого из бака корабля. Инопланетное горючее как-то особо сильно влияло на его бессмертные мозги. Кэссиди уже не был сам собой, он был ракетой, знающей лишь две команды: "лететь вперёд" и "херачить врагов". И это его вполне устраивало. Координаты Убежища были вбиты в систему корабля, а ему оставалось лишь жать на кнопку огнемёта и получать удовольствие. Он больше не думал о том, что Тэ Ри мертва. Он больше не грустил о том, что Джесси и Тюлип, вероятно, тоже. И, что самое важное - он больше не рефлексировал на тему того, что не сильно-то и отличается от тех уродов, которые здесь всё перевернули вверх дном. Эти мысли были самыми ненужными, самыми лишними. Сейчас их не было.
-БЭЭЭЙБИ, БЭЙБИ, БЭЙБИ ООООУ, ТОУД Ю Д ОЛВЕЙС БИ МАЙН, ОУУУУ! - завывал вампир, громко хохоча в перерывах между своими сладкоголосыми ариями. Певец он был херовый, репертуар был ещё хуже - но твари другого и не заслуживали.
Кажется, музыкальные предпочтения Кэсса не выдержал даже корабль. Красная кнопка огнемёта вдруг погасла, зато загорелась куча других, о предназначении которых Кэссиди и не догадывался. Эта светомузыка упоротому вампиру даже понравилась, но вскоре он начал понимать, к чему это всё - и вот это нравилось уже куда меньше.
-Ох, только не снова! Ну ёб твою мать, сколько можно-то, а! - на удивление строго и сердито выругался Кэссиди, мгновенно помрачнев и погрустнев. Только сейчас в его сознание прилетела мысль "надо было экономить горючее". Радовало лишь одно - судя по координатам, Убежище было совсем близко. Кэсииди возвел глаза куда-то в потолок.
-Если ты существуешь, смилостивись надо мной хоть сейчас, а? Хотя...- перед глазами мелькнули мутные силуэты - Тэ Ри, заботливо разогревающая для него в котелке какую-то едва похожу на еду массу из маленького тюбика; Джесси, со спокойной улыбкой протягивающий ему руку и отряхивающий его безнадежно запыленное пончо от грязи; Тюлип, бросающаяся в его объятия и искренне радующаяся тому, что её друг жив. Все эти силуэты остались в прошлом. Навсегда.
-Хотя знаешь, вот сейчас уже похуй. Вот правда. Забудь. Можно уже не стараться. - Кэссиди махнул рукой и залпом выпил всё топливо, оставшееся в канистре.

He walked out in the gray light and stood and he saw for a brief moment the absolute truth of the world. The cold relentless circling of the intestate earth. Darkness implacable. The blind dogs of the sun in their running. The crushing black vacuum of the universe. And somewhere two hunted animals trembling like ground-foxes in their cover. Borrowed time and borrowed world and borrowed eyes with which to sorrow it.” 
― Cormac McCarthy, The Road

Он всегда был готов ко всему. Искренне уверенный, что удивить его в этой новой жизни совершенно нечем. Привыкший всегда знать, что предпринять, чтобы всё шло только по его плану. Пристрастившийся к факту, что сам может вершить судьбу любого, играть жизнями. Но никогда ничего подобного не произойдёт с ним. В конце концов, кому придёт в голову тягаться с воплощением тьмы? Вряд ли кто-то ещё будет столь же безрассуден, как и всем известный писатель. Но всё вышло из-под контроля. Когда? Чёрт его знает.
Из неизвестности его вырывает дикая, нестерпимая боль. Не хватает самоконтроля даже на то, чтобы сдержать крик боли. Никто не должен был услышать. Тёмное, липкое небытие остаётся далеко позади. Озеро Колдрон, кажется, никогда не существовало вовсе. Вокруг только ослепляющий, яркий свет. Тело будто пронзают миллиарды тонких игл разом. Из лёгких разом исчезает весь воздух. Он пытается дышать, а в собственных ушах раздаётся только битый, рваный хрип. Нельзя закончить вот так. Ни в коем случае нельзя. Встать на ноги. Наплевать на чувство, будто все кости переломаны, а плоть горит заживо под натиском холодного солнца. Колючий мороз забирается под пиджак, добирается до тёплой кожи, снег забивается в ботинки. Глаза хаотично бегают по местности в надежде отыскать убежище. Хотя бы крошечное укрытие, в котором можно будет отсидеться, подождать наступления ночи. Не чтобы выбраться. Скрэтч прекрасно понимает, что это невозможно – найти выход за столь короткое время. Хотя бы попытаться понять, что же происходит вокруг – да, на это ещё есть надежда. Кривит сухие, потрескавшиеся губы в усмешке, заставляет себя сделать шаг на негнущихся ногах в сторону небольшой постройки. Заслонить чем-то окно – и можно переждать бурю, найти выход. Ещё шаг. А солнце всё палит, стремясь выжечь сам факт его существования. Сжимает зубы и делает рывок – бежит в сторону постройки, чёрными пальцами хватается за ручку и дёргает на себя. Нет сил, нет никаких мыслей кроме одной-единственной. Той, что стучит горячей кровью в висках. Кровью, которую он сам не раз пускал другим. Невыносимо хочется смеяться. Смех зарождается где-то глубоко внутри, скручивает все внутренности своими крючковатыми пальцами, заставляет задыхаться в собственном сумасшествии. Закрыта ветхая дверь. Передвинут шкаф. Непрошенными гостями заглядывают сквозь щели лучи света. Скрэтч сидит в углу, восстанавливая дыхание, баюкая в ткани пиджака то, что ещё недавно было его правой рукой, а теперь больше похожее на несуразное, неуместное, вырванное из реальности обгоревшее, изувеченное, больное и обугленное мясо. От боли хочется кричать. Он кричит. Никто не услышит. Некому.
В голове ранеными мотыльками бьются мысли. Их перебитые крылья цепляют стенки черепной коробки. Больно. Невыносимо больно. Он здесь не случайно. Специально. По чьей-то задумке. Видит полоску едва заметного серого света из-под двери, но если не смотреть туда, становится проще. Всё снова поглощает привычная тьма. Кромешная.
Звуки скребутся снаружи, пытаются ворваться внутрь. Или он бредит. Если так - это далеко не самый ужасный бред, который мог ему привидеться. Может, там кто-то есть. Но это не имеет значения. Ему не нужно закрывать глаза. Нет. Глаза широко открыты. Он видит, как по тёмному полотну скачут едва различимые серые точки. Но и они пропадают. Кажется, он голоден. На языке горчит. Выровнять дыхание. Спокойно смотреть в темноту, в которой не отражается. Увидеть? Нет, не получится. - Что вообще имеет  смысл? -
Ложится на пол, всё ещё  прижимая к себе руку, старается не думать, что и всё остальное выглядит не многим лучше, учитывая охватившие его ощущения. Сгнить заживо…Пожалуй, Алану бы такой его конец понравился. Алан. Он тоже здесь? Как он здесь? Выживет? Сгниёт, как это делает сейчас его тёмное альтер-эго? Хочется истошно закричать. Больно. Страшно? Немного. Одиноко. Новое ощущение. Неизведанное и болезненное. Выворачивает кости и крошит их в порошок. Страшно не только за себя. Как так? Самолюбивая тварь. А страшно не за себя. Закрывает глаза и смеётся. Докатился – в момент, когда из него когтистой костлявой рукой крупица за крупицей выуживают жизнь, он думает о том, что бы сказал на всё это тот, чьё существование в принципе не имело смысла. О человеке, место которого он так спешил занять. Сейчас это всё кажется совершенно бессмысленным. На грани угасающего сознания маячит всего одна мысль – к чёрту всё, нужно просто выжить.
Здесь только темнота и он. Хотелось бы не видеть собственных рук. Предмет поиска - на поверхности. Круги на воде. Брось только камешек. Просится в измученные ладони. Он точно бредит от полученных травм. Он придёт на помощь? Может, не на помощь. Но он всегда приходит. Вдох. Медленный, свестящий выдох. - Даже если придёт, я не узнаю.
Не умирать, но мучиться в агонии. Он не считает, сколько времени так прошло: на грани всех возможных реальностей – боль, адская и нестерпимая, отправляет в небытие ровно настолько, сколько ему необходимо, чтобы организм решил, что угроза миновала. Выдёргивает из сладкого забытия резко, не церемонится, пронзает до самого сердца так, что в глазах темнеет. Открывает рот в немом крике. Сил нет. Сознание снова окутывает темнота. Сладострастная, изощрённая пытка. Ему хочется сказать: «Карма, это ты?». В привычной, издевательской манере. А выходит только свист, от которого деревенеют собственные конечности. Он уже отмечал, что ко всему прочему, в этом аду до безумия холодно?
Время. Течёт, словно лесной ручей, поворачивает, куда вздумается, и обтачивает самые острые камни. Время. Тик. Моргает. И, кажется, слышит, как веки опускаются и поднимаются. Так. Вдох. Медленный выдох. Выжить. Выжить. Выбраться. Улыбается. Захлёбывается восторгом от новизны ощущений. От осознания того, что простая плоть может столь многое. Снова вдох. В лёгких уже не слышится дикого воя. Он приходит в себя. Ещё пара дней. А, может, всего несколько часов. Время здесь – замёрзшее озеро. Создаётся впечатление, что стоит на месте, никуда не движется, не подгоняет к смерти всё живое. С этим отлично справляется снежная пустыня вокруг. Он не задаётся вопросом «что произошло?». В этом нет смысла. Нужно разбираться с последствиями. Если это его личный ад, то план становится совсем простым. Найти ту тварь, что властвует над всем, и занять её место. Хриплый смех. Хозяин в собственном аду. Звучит неплохо.
Поднимается с пола. Кости не ломит, хотя кожа всё ещё напоминает не до конца сгоревший холст. Он сильно пострадал, но всё-таки остался жив. Значит, он дождётся темноты или найдёт способ передвигаться днём, чтобы посмотреть – что же дальше. Даже если дальше – только пустота. Он уже знаком с этой своенравной дамой. Он был с ней до того самого дня, когда Зейн решил, что ему пора увидеть мир. Или это был он сам? Мысли путаются. Он уже не уверен, что настоящее, а что – нет. Знает одно – он сейчас здесь. И это не сон, не хорошо продуманный кошмар. Не чья-то злая шутка. И думать об этом более – нет смысла.
Натягивает грязный пиджак. Он не впервые заляпан кровью, но в этот раз она принадлежит ему самому. Открывает дверь и понимает, что, похоже, в его личном аду не наступает ночь. Как иронично. Смеётся. Блядское солнце. Блядский снег. Блядский, абсолютно ублюдский дикий холод, от которого сводит кости. Надо идти вперёд. Сидеть на месте – верная смерть. Он делает глубокий вдох. Понимает, что новая волна агонии не заставит себя долго ждать. Делает шаг вперёд, ещё один и ещё. Спешит по направлению к другому зданию, побольше. Руки, лицо, всё, до чего достают лучи, покрывается кровавыми нарывами. Нарывы лопаются, кровь, свежая и горячая, капает на снег, оставляет крохотные впадинки, что с каждым шагом становятся всё больше и больше. Почему он просто не умрёт? Сразу. От самого того факта, что вышел днём на улицу? Почему всё происходит настолько медленно? Это ещё одна необъятная куча вопросов, на которые он не собирается искать ответы. Просто идти вперёд. С каждым шагом осознавая, что никого вокруг нет. Давно. Ни единой живой души. Только он. Сам по себе. Возможно, в плену собственного сознания. Может, заточён в чьём-то ещё. Звенящая тишина и свет. Мерный счёт каждого совершённого шага. До нового укрытия. До новой бесконечности. Корчась на холодном полу, агонизируя. Срывать кожу с пальцев, чтобы только заглушить боль. Новый круг сумасшествия. Снежная буря, не имеющая звука. Никакого завывания ветра. Он точно сходит с ума. Прячется, выглядывая из крохотного окна. Осматривает здания напротив. Учится ладить с таким гнусным чувством, как надежда. На что? На что может надеяться тот, кто сам превращал чужие жизни в сплошной ад? Тот, кто не стесняясь заглядывал в самую глубь человеческих тел, прокладывая себе путь острым ножом.
Не верит своим глазам, когда видит, что в окне многоэтажки пляшут огоньки. Будто от пламени. Пламя – другой тип света. Не представляющий опасности. Как мерцание звёзд в ночи. Но до высотки слишком далеко. Скрэтч неспешно смакует ещё одно новое ощущение – осознание. Вроде бы руку протяни…а на самом деле расстояние стопроцентно будет стоить ему жизни.
Оседает обратно на пол, устраивается там, где потемнее. Смеётся. Громко. Изо всех сил. Потому что приходит осознание. Яркое и выжигающее. Это так интересно.
- Слышишь меня, Алан?  Я знаю, что слышишь. – ему не нужно добираться до огонька в соседнем здании. Он и так уже знает, кого там найдёт. Ад поделённый на двоих – это уже куда более любопытно. С этим можно что-то делать. В эту игру можно сыграть. С вновь обретённой целью можно игнорировать холодные стены собственной отчуждённости и одиночества.
Всё просто. Снег, свет, горячая и густая кровь. Он сам – свой апокалипсис. Свой конец бытия. Из заточения которого ему никогда не выбраться. Не найти выход, потому что его просто-напросто не существует. Остаётся только одно – получать удовольствие. Принять и властвовать над всеми своими демонами. Потому что до тех пор, пока в ответ будет гореть один-единственный огонёк, игра будет стоить того, чтобы вытерпеть многое. Игра будет стоить того, чтобы с азартом ждать исхода. Кто кого? Как быстро? Как больно? Когда? Когда?
- Слышишь меня, Алан?... - так ярко. И всё видно. Пришёл?

Я   не  должен  быть сейчас здесь,  в  этом  мире, находящемся  на грани гибели. Я   сейчас  должен был  быть  в  Неверленде  или путешествовать  по  мирам  или  со  своим всемогуществом покорять  другие  миры. Я мог бы быть где угодно, а не на  этой погибающей  планете.  Да, этот  прогнивший  мир,  все  эти   люди,  влачащие жалкое  существование  заслужили  то,  что  с ними   происходит.   Но   при  чем  тут  я и те люди, которые были мне дороги?  Наверное,   многие  полагают, что  у  меня  нет  сердца,  у меня нет привязанностей.  Я  хотел бы  их  не иметь.  Было бы  проще, если у меня  их не было. Я не хотел чувствовать. Я  не  хотел  иметь  слабости. Я просто хотел всегда  веселиться. Всю жизнь  играть. Жить, как хочется, а не как надо, как подобает, как правильно.

Ах да, маленькая деталь,  я  еще  хотел  всемогущества…

Но эти проклятые жители Сторибрука,  две  чокнутые  мамаши лишили  меня всего.  Моей магии, моего всемогущества, бессмертия… Они увезли  с  острова Венди,  Феликса,  Тинк  и этих  предателей…  Они   верили,  что спасают их, что  они обретут нормальную жизнь? Неужели они,  правда, так  считали? Хотел бы я  видеть,   что они делают  сейчас,  зная,  что   мальчишки  могут  погибнуть? Спасают их? Конечно  же, нет, им на  них  наплевать. Они  пытаются  спасти свои жалкие и никчемные  жизни.  Надеюсь, они  сдохнуть здесь и  их  смерть  будет  длительной и  мучительной. Хотел бы  я  видеть  и  трупы этих   предателей. С удовольствием задержался  бы  на этой   планете. Но  время на исходе,  возможно, эта ракета мой  единственный шанс спастись, выбраться отсюда. Прежде  чем приехать  сюда, я  прочитал дневник.  Тот  мужчина, он оказался  ученым, он  объяснил  происходящее – это  выброс  какого-то опасного вещества.  Этой  планете осталось всего  несколько  часов…Потом все…Конец….Все  будет  кончено…

Я  знаю  все  крайне хреново, но  без  магии  я  ничего  не  могу  изменить. Мне  надо  выбираться….Черт, черт, черт…Я  бы не  раздумывал ни  на  минуту…если бы не знал,  что здесь может быть Венди  и  Феликс… И оставаться здесь нельзя…Хотя  может  они вообще не здесь.  Но если  Венди  здесь,   и она  где-то в городе  одна…Она  не  сможет  за  себя  постоять… Но эта  ракета… Отсчет  идет на  минуты… Возможно это последняя  ракета…Мне  надо принять  решение…Мне надо что-то  предпринять…

Я  теперь  обычный  человек,  я  не  успею  вернуться,  я  не  успею даже  ее найти,  прежде, чем  все будет кончено….   

Любимая надеюсь тебя  здесь нет…Я тебя так никогда  не  называл, я  всегда отвергал твою любовь…Боялся  этих чувств… Надеюсь тебя  правда  здесь  нет  или ты  спаслась…Мой   верный  друг…Единственный друг.  Я знаю ты  живуч, как черт.   Тебя  ничем не  пронять.  Будьте  живы,  будьте  живы и  мы  обязательно  встретимся…

Я вхожу в корабль…Мы  взлетаем…Все кончено…Для   этой   планеты  все  кончено…

Я  верю, что  Венди  и  Феликс живы. Верю  так, как они верили в меня.

Всем заявившимся на участие в квесте: просьба отписать ваши посты до 2о.12.2о16 включительно! В конце декабря квест будет закрыт вне зависимости от того, успели Вы отписаться или нет, и к этой истории нельзя уже будет вернуться и закрыть свою повествовательную линию. Спасибо за внимание! И вдохновения всем участникам!