Моя ладонь превратилась в кулак…
Такое чувство, что все желания Квилла Вселенная понимает чуть под другим градусом. Рассматривает их в другой плоскости или разглядывает желания Питера через кривое зеркало. Он не может понять, одного:
ПОЧЕМУ ИМЕННО ОН?!
Что он сделал в своей жизни такого, что на веки вечные теперь виноват перед всей Галактикой? Не уже ли у него такое страшное или большое желание, что над ним решили подшутить… Разве знать, кто твои родители – это преступление?
То есть смерть матери в детстве, Опустошители вместо родителей, тычки Йонду и Стражи Галактики (очень странные ребята) – это не кара для него? Да он святой! Он тащит на своих плечах такой груз весом с половину Галактики…
Он всего лишь желал узнать, кто его отец. Он не желал картонного злодея, который мало того, что поехавший, так больше того в данный момент этот Эго пытается уничтожить целый мир. А может и чуть больше. Потому что Квилл не знает, на скольких планетах его заботливый папаша успел посадить свои цветы – маленькие подарочки для населения.
Питер пытается встать с каменистой поверхности, его тело отказывается работать, оно на пределе, но он должен, должен подняться и надрать задницу этому говнюку. Показать, что тут самый крутой. Как он посмел, ведь все так хорошо начиналось…
Он спас их от гибели в открытом космосе, он даже рассказал смазливую историю о его встрече с матерью Питера. Такую смазливую, что зубы сводило, но Питер, как самый наивный ребенок во всей Галактики, верил ему. Почему? Потому что устал. Он всю жизнь искал свою кровь, свою родню. И нашел, конечно, не то, что он желал иметь, но, как известно, родителей не выбирают. Поэтому, вставай Питер Джейсон Квилл титан на полставки и заканчивай свою работу на этой планете.
Он даже не может ему крикнуть что-нибудь обидное, как это было раньше с Йонду. Удонту хоть как-то можно было задеть, а этого явно ничем не пронять. Крикнуть ему «я думал, что ты любишь меня»? Да по папке видно, что этот самовлюбленный эгоист любит себя и свое творение.
Он становится на четвереньки, что бы дать достойный, по его мнению, отпор, как щупальце находит его и протыкает насквозь. От боли Питер теряет сознание. На минуту? Час? Сколько эта адская боль может продолжаться? Он уже даже не может кричать от боли, в уголках глаз начинает собираться предательская влага.
— Я бы сейчас пошутил, что-нибудь про твои увлечения, Квилл, но думаю, не время, - этот голос он узнает из тысячи. Питер улыбается, из разбитой губы начинает сочиться кровь. Он даже не может поднять руку, что бы утереть ее.
- Я понял, что я никогда не попрошу в борделе, - очередное щупальце вонзается в него, - это щупальца, пошли они,- он все же находит силы, что бы утереть кровь с губ.
- Я не могу, Йонду. Просто брось меня, а Стражам скажи, что я пал в честном бою и что моя персона круто билась с этим мудаком. – Он чувствует, как одно из отростков начинает слабеть из-за точечных атак стрелы Йонду. Он из последних сил поднимает пистолет с концентрированной энергией и, особо не целясь, начинает поливать еще пару щупалец огнем.
- Отвали от меня, - он отталкивает сапогом от последнего отростка, что бы упасть на камни.
- Ну как, я был круче, чем он? – Он улыбается своей дурацкой шутке. Йонду что-то неодобрительно бормочет или просто поливает Эго нецензурными словами.

- Кевину Бейкону такое и не снилось! Серьезно, про нас можно снимать фильм. А мы с этого еще и деньги получим. – Питер пытается заполнить момент своей болтовней, по ходу прикидывая, что им делать дальше. Есть: кнопка, которую нажал Грут, бешеный папаня Питера, их корабль, который болтается где-то над их головами и они с Йонду. Нужно решить непростую задачку: как сделать так, что бы Эго наконец перестал обращать внимание на них, а они с Йонду смогли спокойно свалить с планеты. Только на первый взгляд это кажется легко и просто, но Квилл загнан в угол, он устал, он хочет, что бы все это поскорее закончилось. Этот кошмарный сон надоел ему, он хочет поскорее проснуться. Пусть кто-нибудь скажет ему, что этот дешевый ад вскоре прекратиться.
- Терра? Она мне дорога? Эта та планета, откуда ты забрал меня! Ты грозился сожрать меня! Вся твоя шайка гонялась за мной по кораблю и пыталась съесть! И ты считаешь, что она моя любимая планета? – Он переводит дыхание. – Да, она дорога мне, но не настолько, что бы… - он не может подобрать подходящего слова, - это планета моей матери, конечно, я хочу, что бы она осталась и жила дальше. – Он наконец-то находит нужное оправдание.
- Мне повезло, что я был щуплым и мелким, иначе вы бы сдали меня вот этому маньяку! – Питер следит за очередным щупальцем, которое подбирается к ним с Йонду. Он заряжает пистолет и начинает палить по отростку. Он слишком увлекается пальбой, что не замечает, как его папаша начинает собирать себя по кусочкам. Это выглядит очень красиво, но не сейчас. Боковым зрением он видит, как Эго начинает подбираться с ним. Питер подходит ближе к Йонду, смыкая их итак небольшой круг. В какой-то момент он пропускает одно из щупальцев, и оно валит Удонту на спину, сначала придавливая собой, а потом засыпая грудой камней.
- Ты один из миллионов, из триллионов, кто сможет повторить все это. – Эго обводит свою планету светящимися руками. – Ты же уже научился создавать что-то с помощью моей силы, которую я тебе даровал. Ты избранный. Ты, Питер, будешь продолжать мое дело. – Эго собирает себя полностью, улыбаясь своему сыну самой милой улыбкой, которую мог выдавить из себя. – Я с помощь тебя перепишу историю галактики. – Квилл начинает пятиться подальше от Эго, боясь, что его в очередной раз пронзит щупальце. Его взгляд натыкается на груду камней, где только что был Йонду. Питер видит, как любимая стрела его наставника ломается и крошится под натиском Эго. Он мотает головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать это видение. Эта стрела, которая гоняла его в детстве по всей Базе… Не уже ли она может сломаться? Не уже ли он оставить Йонду погибать вот так под камнями?
- Может ли быть цель достойнее этой? – Эго настойчивее привлекает внимание к себе.

И если кто-то посмеет, боли дать глоток -
Им придется разбиваться... Придется разбиваться...
Если кто тебя обидит - к ним буду, бл_ть, жестоким!
Придется разбиваться! Придется разбиваться!
- Шутил он так со мной, ага, - нервы на пределе, и кажется, что еще чуть-чуть и начнется кульминация, которой все ждали. – Хороши были шутки. Ты еще скажи, что это была сказочка на ночь. Если б ты мне эти байки не травил, так я бы по ночам не орал. – Он и сам не знает, какое это «должное» воспитание на Терре. По каким же тогда канонам воспитали его? Не делай глупостей и шалостей, да и не съедят тебя здесь? Что там он успел заучить на Базе еще?
- Да тебе не нужен был мелкий верткий однорукий или одноногий ребенок. Он бы не смог принести долю на Базу! – Жаль, но такой конструктивный диалог прерывается на корню. Видимо, Эго не выдерживает и решает, что ему тоже пора выйти на сцену. Квилл падает на колени от бессилия, потому что на его глазах засыпает, наверное, самого близкого и родного не_человека. Он видит, как Йонду пытается бороться из последних сил, но камней становится с каждой секундой все больше и больше. Они, как проблемы самого Питера, засыпают их всех здесь. Все эти недомолвки, оговорки и прочие слова, которые были сказаны так не вовремя. Он бы должен сейчас кричать о том, как дорог ему главарь Опустошителей, что он бы мог отрабатывать свои долги всю жизнь, главное, что бы Йонду его не покидал. Но у него нет сил. Он сидит на коленях и раскачивается из стороны в сторону, пытаясь принять решение. Уйти на сторону к Эго и попросить, что бы он освободил его Стражей и опустошителей? Выполнит ли обещание его новый отец?
- Эй, малец, - его отвлекает знакомый голос, словно дает руку, что бы Квилл смог вынырнуть из пучины сомнений и раздумий. - …сила-то от сердца идет. – Плевать, что он пропускает слова Йонду вначале, он делал так множество раз до этого, но он уловил самую важную вещь, смог зацепиться за нее. Теперь-то он не захлебнется, теперь-то он сможет преодолеть все трудности.
Где-то внутри Питера зреет то, что он когда-то давно запрятал глубоко в себя, что бы грязные руки внешнего мира  не смогли достать то сокровенное, что он собирал долгие годы…

Питер продолжает вспоминать все то, что пряталось где-то глубоко, там есть место и его новоявленной команде: Груту, Ракете, Гаморе и Драксу. Но вот отца он там в упор не видит. Слишком много негативных картинок он смог породить в голове Квилла. Питер не замечает, как вокруг него начинает собираться вихрь. Он открывает глаза, полные ненависти к отцу и шипит ему в ответ:
- Ох, зря ты убил свою маму, зря угробил мой плеер, - он встает с колен, - зря ты этого синего чувака тронул, папаша.

Отредактировано Star-Lord (22-06-2017 18:33:06)

У Питера всегда были проблемы с фантазией. Нет, не с ее отсутствием, просто она была слишком бурной. Он еще не успевал переступить порог своего дома в детстве, как в голове уже рисовал потрясную картинку, которая произойдет с ним, как только он толкнет входную дверь. С годами Питер становился старше, а излишки фантазии, которые проявлялись в совершенно неподходящий момент, оставались с ним. Новый рейд с опустошителями? В голове у него уже есть прекрасный план набега, план отхода или план сбыта краденного. Он уже целый свой монолог прокрутил раз десять в голове про то, как он будет заливать брокеру про очередную безделушку. Ну или опустошителям байку другую про его собственный выход в свет. Или на самый крайний случай рассказ в красках для главаря опустошителей – Йонду.
Честно, оно само, я не трогал.
Упс, оно само.
Представляешь? Я ничего не нажимал, а она возьми и взорвись!
О, простите, я не знал, как эта штука работает.
И множество других тупых отговорок.
И сейчас он не может просто взять и покончить со своим отцом. Нет, даже здесь фантазия Питера Квилла бьет ключом. Он вспоминает ощущения, когда он с отцом попытался создать с помощью планеты шарик. Шарик. Пф, где же была его хваленая фантазия? Тужился, тужился, а в итоге что-то круглое, которое переливалось всей гаммой синего. Но теперь-то он удивит всех. Он представляет в голове ярко желтого пакмана, который с каждой секундой растет все больше и больше. Он нападает на Эго со всех сторон. Кажется, что папаша удивлен не меньше, чем сам Квилл. Только Звездный Лорд офигивает от своей крутости и от своих новых возможностей, а Эго от мощи своего сына.
Жаль, что вскоре задумка Питера рассыпается на миллиарды пикселей, а времени, придумывать что-то новое из игр, нет. Квилл использует поверхность планеты как опору и легко, отталкиваясь от нее, поднимается на уровень отца. Он не знает, чем еще можно удивить Эго, не детскими же рисунками, правда? Поэтому он просто засучивает рукава потертой опустошительской формы и, разгоняясь еще больше, летит на Эго. Ведь кулаки, а если они еще и увеличены в несколько раз, и хорошая драка – один из способов решить конфликт.
Питер уже не может скрыть свою злость на отца, он раз за разом вколачивает того в пыль. За Гамору – удар, за Ракету и Грута – удар и еще один, за Дракса – удар! А вот за Йонду он вмазывает Эго так, что тот пропахивает в камнях дорожку.
- Убьешь меня – станешь простым смертным, - хрипит Эго. Питер утирает пыль с лица. Он на несколько секунд останавливает руку для следующего удара, а потом и вовсе опускает ее. Он хватает Эго за отвороты его когда-то давно великолепного плаща, притягивая к себе поближе.
- И что же в этом плохого? – Шепчет он в ответ перед тем, как нанести последний сокрушающий удар.
Питер выныривает из своего кошмара быстро, когда на его руках остается лишь пыль. Она, гонимая комическим ветром, бежит прочь от его рук.  Жаль, что они вот так расстались. Никогда он не был отцом, что-то упорно сигналит в голове у Питера, повторяя это предложение бесконечное число раз, словно песня на повторе. Он устало бредет к камням, что бы помочь Йонду и наконец-таки убраться с этой чертовой планеты.

Things we lost to the flame
Things we’ll never see again
All that we’ve amassed
Sits before us, shattered into ash
Ему хочется повиснуть на руках Йонду как в детстве, забывая обо всех проблемах. Хочется вернуться в тот момент, когда все твои проблемы решались по щелчку пальцев, точнее, по свистку и по плавным движениям стрелы. А про страшное «сейчас» забыть и больше не вспоминать.
Это все страшный сон. Он скоро проснется. Это скоро все закончится.
Питер в последний раз смотрит на планету, которая так и не смогла стать ему домом. И все же, прощаясь с ней. По крайней мере, это был отличный опыт. Опыт, который показал ему, что не все то золото, что блестит. Питер не сразу обращает внимание на то, что говорит Йонду. Вначале ему просто казалось, что Удонта держит слово и пытается успокоить его. Зачем? Это было не свойственно опустошителю, да и Квилл в данный момент предпочел бы затрещину по затылку и пару слов по типу «малец, где долг?»
Он слишком поздно понимает, что с ним прощаются. Спасательный жилет или еще какая херня ложатся ровно и обволакивают его. Его, но не Йонду. Он пытается пальцами соскрести с себя приборы, что бы отдать Йонду. Питеру не нужны такие жертвы, он сам жертва. Он не должен жить. Нет.
Он стучит кулаками по груди своего настоящего отца, который продолжает что-то твердить про искупление. Он и боится смотреть Йонду в глаза, и хочет. Нужно запомнить.
Запомнить его.
Нет, вселенная не может так поступить с ним. Двух отцов за день он не может потерять. Первый рассыпался у него в ладонях, Питеру плевать, что он сам поспособствовал этому. Но, а Йонду? Он же не может уйти просто так.
Нет. Нет. Нет. Квилл упрямо прокручивает этот ответ у себя в голове.
Да какой же он Звездный Лорд? Ебаный страж ебаной галактики, который не смог сберечь даже свою собственную семью. Где же вся эта ебаная божественная сущность, которой так кичился его папаша?
Ты можешь создавать, Квилл.
Ты мое наследие, Питер.
Он орет. Просто хрипит на одной ноте.
Божественный титан, который не может помочь. Ему остается  только наблюдать, как синяя кожа покрывается льдом.
А Йонду все улыбается, улыбается, улыбается… Ебаное искупление.
Он не может оторвать глаз от лица своего наставника и отца. Смотреть, запоминать, записывать на сетчатку, что бы потом просыпаться в криках по ночам.
Этот холод идет от Йонду или этот клубок образовался у него вместо души? Там, где были самые дорогие воспоминания, теперь ничего – пустота. Она пожрет его. Питер-то знает. Так было и с матерью. Он уже не помнит голос его родной матери, но помнит хриплый голос Йонду. Цвет глаз матери постепенно стерся у него в памяти. А сейчас он боится, что через несколько лет уже не вспомнит красных глаз Удонты.
Это страшно.
Это жестоко.
Что-то внутри него окончательно обрывается, наверное, умирает вместе с его отцом. Он, словно слепой, очерчивает рукой черты лица Йонду, запоминая: нос, сетка шрамов, подбородок, губы. Питер хочет стереть эту полу-улыбку полу-оскал с его губ, но не может.

Но прощанье замирает на губах –
Воля к жизни гонит
Смерти страх!
Что там говорил отец? Он же может создавать? Что ему мешает попробовать сейчас? Ведь он уже все потерял, можно попытаться восстановить все то, что он сам разрушил. Квилл сосредотачивается где-то глубоко в себе, прогоняя жуткий холод сначала из себя. Голос Эго в его голове говорит, что у него ничего не выйдет. Не та поле ягода. Звездный Лорд скалится, наподобие Йонду, и вытесняет голос Эго в космическую пустоту. Холод, голоса, все то, что могло его отвлечь, он выкидывает. Мусор, шелуха.
Сможет ли он теперь прогнать могильный холод из глаз и тела Йонду? Он крепче сжимает своего учителя, делясь своим теплом, своими силами. Либо они погибнут тут оба, либо выживут. Других вариантов Квилл не собирается рассматривать.

Fleetwood Mac – The Chain